Дорогой Никто - [38]
Вчера вечером я видела свою меловую бледность, серые шелушащиеся губы и опухшие, слезящиеся глаза. Сосуды лица кажутся рваными и раздавленными. Кожа настолько сухая, что выглядит прозрачной. Ребра легко можно пересчитать – мне даже не надо задерживать дыхание. Иногда кислородные трубки закрывают все лицо, заслоняя мои черты.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Никто!
Вчера ко мне в больницу приходил Джефф. Я смотрела на него, будто впервые видела, зная, что эта встреча последняя. Шел дождь, но мы все равно вышли погулять. Холод освежал и бодрил; от него вполне терпимо заныли суставы, предлагая мне радоваться, что они до сих пор работают. Джефф шел рядом – отстраненный и чужой. Может, за это я его и люблю – он всегда выглядит таким далеким, задумчивым. Я ни разу не спрашивала, о чем он думает, и сама строила догадки. Неоткрытые планеты? Загадочные миры? Мое медленное умирание? Меня не обижало, что загадочные миры на время забирают у меня Джеффа: я надеялась, что однажды он возьмет меня с собой.
Мы обошли площадки вокруг больницы, и пришла пора возвращаться в ад, который мне так несправедливо определен. Я попросила Джеффа подняться и посидеть со мной немного, пока я буду делать процедуры. Я умоляла, но он сказал нет.
Я впервые засмеялась, когда он заявил, что терпеть не может больниц. Как все обыкновенные люди, он не знает, что такое больница на самом деле.
Здесь мы носим свои шрамы от катетеров как знаки отличия. Мы щеголяем своей бледностью, как другие красотой. В больнице каждый приступ кашля напоминает гала-концерт оркестра вирусов в наших легких, и мы обязательно исполняем его на бис. Наша хрупкость и слабость – признаки красоты и страданий. В больнице приборы и штативы с капельницами, которые мы возим за собой, – это символы статуса вроде тех, что популярные старшеклассницы носят на шее.
В больнице чем ближе к смерти, тем ближе к святости.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Никто!
Джефф сегодня позвонил и разорвал со мной отношения. Сказал, ему этого не выдержать.
Ненавижу его.
Ткнуть бы ему в физиономию самым большим и острым ножом!
Дорогой Никто!
Любовь – мать ненависти и дочь разочарования, ибо никогда два человека не могут задеть друг друга больнее, чем если они влюблены. Не вкладывайте в любовь слишком много ЛЮБВИ. Любовь – шлюха поэтов, музыкантов, композиторов и художников; они используют любовь как основу, чтобы продавать свои разочарования и бессилие. Любовь – СЛИШКОМ БОЛЬШАЯ ответственность: ни один человек не в состоянии оправдать ожидания любви. Любящий возносит тебя на недосягаемую высоту, но чем выше, тем больнее падать вам обоим. Для любящего ты становишься тем, кем стать невозможно. Силой обладает любовь, а не любящие.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Никто!
Что ж, Джефф меня отлично отвлекал, пока был.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Джефф!
Поздно ночью, когда не могу заснуть и чувствую себя одиноко, я думаю о тебе. Я помню, какой ты, как говоришь, каково к тебе прикасаться. Я помню историю нашего знакомства, затем мы расстались, и я остро затосковала по тебе, желая, чтобы ты снова был моим.
Но вскоре я поняла, что ты и так мой. Ты будешь сидеть в ловушке моей памяти, пока я не решу тебя забыть. Мысленно я могу увидеть, когда захочу, как ты не сводишь с меня глаз или улыбаешься мне. Мысленно я могу рассмешить тебя, когда захочу, просто припомнив, что ты делал, пока мы были вместе. Простым усилием памяти я могу почувствовать заботу и тревогу, которые ты выказывал мне прежде (я думала, то время никогда не кончится).
Если даже мне остались лишь воспоминания, я все равно благодарна. В памяти я могу исказить тебя, изменить, отфильтровать до своего идеала. Твое прикосновение рассеянно, но мысленно я могу почувствовать тебя везде, вокруг меня. Я закрываю глаза, радуясь мрачному одиночеству и силой надежды заставляю тебя думать обо мне.
Ты одинок? Я преследую тебя во снах и неотвязных мыслях? Слушая грустные песни, ты думаешь обо мне?
Ты пойман в ловушку моей памяти, но я знаю, что ты ушел насовсем.
Но я буду все же держать в руке этот ключ и выпускать тебя время от времени, пока воспоминания останутся яркими, ты всегда будешь мой.
Люблю навеки, целую,
Мэри Роуз.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Никто!
Ненавижу лежать в больницах – здесь нам не оставляют НИ МАЛЕЙШЕГО достоинства. Входят в мою палату, когда им надо, дай бог, чтоб ПОСТУЧАЛИ. Медсестры велят мне мочиться в банку, чтобы показать врачам, или гадить в лоток. Врачи засовывают мне руки под рубашку, спрашивают о месячных (можно подумать, я веду активную половую жизнь), определяют, что и когда мне есть, просят вдохнуть поглубже и вставляют новые иглы. Слава богу, скоро я поеду домой.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Джефф!
Ты лузер, долбобоб и жопа пидора.
Ты никогда не найдешь другой такой, как Мэри Роуз.
Ты жалкий щенок.
Прощай.
Детская клиника
Филадельфии®
Дорогой Никто!
Завтра меня выписывают! Ура-а-а-а! На этот раз я буду осторожнее – никаких больше наркотиков и спиртного. Я сделаю все, лишь бы не попасть в эту адскую дыру. У меня новые планы: завести настоящих друзей, реального бойфренда и начать жизнь заново. Хочу поздороветь настолько, чтобы снова заняться танцами и переехать в Нью-Йорк. Я хочу стать знаменитой танцовщицей и обзавестись богатым бойфрендом с собственным лофтом и белой собакой.
«Прошу, убей меня!» — первая подлинная история самого нигилистичного из всех поп-движений, всеобъемлющий отчет о разнузданной и взрывной «эре панка» устами непосредственных участников, начиная со времен расцвета Фабрики Энди Уорхола в шестидесятые и до агонии в тисках «корпоративного рока» восьмидесятых. Лу Рид, Игги Поп, Дэвид Йохансен, Ди Ди Рамон, Нико, Патти Смит, Ричард Хелл, Малькольм Макларен и множество других культовых фигур панк-поколения говорят со страниц этой откровенной и шокирующей книги — фактически «документального романа» по формуле «секс, наркотики, рок-н-ролл».
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Элли и Шарлотта знают друг друга уже давно – но они никогда не были подругами. Все, что их объединяло, – это чувства к Дэвиду. Для Элли он был первой настоящей любовью, а для Шарлотты стал мужем…Однако время способно залечить любые раны – и Элли тоже обрела собственное счастье. Казалось бы, прошлое осталось далеко позади.Но несчастный случай вновь сводит Элли и Шарлотту. Дэвид оказывается в больнице, в очень тяжелом состоянии. И теперь одной из них предстоит забыть все обиды и принять решение, которое может спасти Дэвиду жизнь…
Прошло 733 дня, как умерла мама Джесси, 45 дней, как ее отец женился на другой, 30 дней, как им пришлось перебраться в Лос-Анджелес, и всего 7 дней, как Джесси перешла в новую частную школу. И именно тогда ей на почту приходит письмо от таинственного незнакомца. Он хочет стать ее виртуальным наставником и помочь освоиться в школе, а еще… ему действительно интересны ее мысли и переживания.Может ли она полностью доверять своему новому другу? Или это всего лишь чей-то злой розыгрыш?Очень скоро, незаметно для самой Джесси, их дружба перерастает в нечто большее.
Уютный мирок привилегированной закрытой школы-интерната накрыла тень Второй мировой войны, и все, что казалось в нем привычным и незыблемым, вдруг утратило ясность и однозначность… Между двумя друзьями – замкнутым, одаренным студентом Джином и спортсменом, настоящим сорвиголовой Финеасом – происходит собственная война, стирающая юношескую наивность и погружающая героев в мир реальности… «Сепаратный мир» – это история о взрослении, дружбе и предательстве, трусости и раскаянии!
У Сьерры целых две жизни. Одна в Орегоне, где ее семья выращивает рождественские ели. А вторая — в Калифорнии, куда они уезжают каждый год накануне праздников, ведь там находится главный елочный базар. А еще у нее есть прекрасные подруги и интерес ко всему, что происходит вокруг. У Калеба одна жизнь. И ее не назовешь простой. Несколько лет назад он совершил огромную ошибку, за которую до сих пор расплачивается. Сьерра и Калеб очень разные, но их встреча происходит в самое волшебное время года, когда сердца полны надежд, а чудеса реальны.