Акапулько, я имею в виду сам город, в основном представляет собой грязные трущобы, подобно тем, что разбросаны по всей Мексике. Большинство из них источает зловоние, исходящее из кишащих бактериями ручейков нечистот, стекающих в канавы. И, разумеется, неизбежные атрибуты всех трущоб мира: шелудивые собаки, свиньи, люди, индианка, кормящая младенца прямо на улице, торговцы, попрошайки с протянутыми ладонями кверху руками.
Туристы в ярких спортивных рубашках и легких платьях пялят глаза на нищего слепца возле отеля “Ла Марина” на углу Зокало или фотографируют причудливую старую церковь возле наполовину современного кинотеатра на Хуан Альварец. Тут же по тротуарам ползают дети в грязных дерюжках, волоча за собой похожие на тонкие палки кривые рахитичные ножки. Очаровательный город Акапулько!
Я выехал на Хуан Альварец, потом свернул налево и пересек Зокало. Сворачивая с Капле Прогрессе на Авенидо Чинко ди Майо, вертел во все стороны головой, но того, кого опасался, не заметил. Вернувшись на Калено, отыскал подходящее местечко и притормозил. Это был небольшой отельчик, где не могли проживать ни туристы, ни преступники из высшего света. Это и была моя щель. Вероятно, тут проживали главным образом клопы. Облезшие буквы над узким входом ненавязчиво возвещали вам о том, что это был отель “Дель Map”.
Я припарковался на расстоянии полутора кварталов от входа, прошелся пешком и, войдя в этот “Дель Map”, направился к конторке. Здесь стоял затхлый дух. Клерк поднял голову от книжки комиксов и что-то спросил у меня на похожем на пулеметную очередь испанском. От него тоже дурно пахло. На мой вопрос, говорит ли он по-английски, он ответил: немного; я зарегистрировался под именем Джона Б. Смита и получил ржавый ключ, который тоже вонял. Мне здесь определенно нравилось.
Я мельком оглядел маленькую вонючую комнатушку на цокольном этаже. Если мне придется воспользоваться в качестве выхода окном, я не сломаю шею. Комната числилась под десятым номером и находилась в задней части здания, ее единственное грязное окно выходило в переулок. Меня это вполне устраивало.
Вернувшись к конторке, я оставил там ключ и воспользовался телефоном в дальнем конце пустого вестибюля. Меня подгоняло время. Я попросил междугороднюю и соединился с Лос-Анджелесом, с офисом Федерального Бюро Расследований на Сприн-стрит. Этот офис находится всего лишь в нескольких кварталах от моего собственного в Хамильтон Билдин на Бродвее, поэтому я знаком кое с кем из тамошних ребят. В особенности с одним типом по имени Арт Дуган, на которого я сейчас и рассчитывал. Его не сразу разыскали, но в конце концов я услышал в трубке его голос.
– Арт, это говорит Шелл Скотт.
Он сказал: “За каким чертом тебя занесло в Мексику” и что-то еще в этом роде, затем я перешел к делу. Сообщив ему, из какого города я звоню, спросил:
– Арт, ты не знаешь ли этот тип, – я назвал фамилию Джо, – связан каким-либо образом с презренной мафией?
– А в чем дело?
– Если связан, мне придется минут пятнадцать рассказывать тебе о том, о чем тебе полагается знать. Возможно, ты уже об этом осведомлен. Скажу тебе больше того: этот тип – мой клиент. Если с ним все в порядке, считай, мы просто мило побеседовали. Хотя так или иначе кое-что из того, что знаю я, будешь знать и ты.
– Подожди секунду. – Прошло минуты две, прежде чем я снова услышал его голос:
– Только между нами, ладно, Шелл? Предположим, да. Что ты мне скажешь?
Я сказал ему кое-что, что, судя по всему, произвело на него впечатление.
– Гм, гм. О'кей, Шелл, валяй дальше.
Этого мне было вполне достаточно, ибо тем самым он ответил на мой вопрос, касающийся Джо. А так как, насколько мне известно, профсоюзные боссы и им подобные не могут пользоваться правом на неразглашение сведений, сообщенных клиентом адвокату, я сполна компенсировал Дугану его расходы на этот пятнадцатиминутный разговор и выложил все, как есть. К тому времени, как я исчерпал свой запас сведений, он знал о происходящем ровно столько же, сколько знал я. Нет, разумеется, куда больше.
Дуган почти целую минуту молчал.
– Говоришь, Торелли? Вот уж не предполагал, что он здесь.
– Да, он здесь. Его яхта стоит на якоре в заливе. Остальное тебе, Арт, известно. У меня все. Теперь я бы хотел кое-что узнать от тебя.
– Валяй.
– Ты не знаешь, что может быть записано на этих пленках? И что это за секретный документ, о котором мямлил мой клиент? Какая-то несуразица. Если мне суждено сложить здесь голову, то хотя бы знать – за что.
– Для большинства американцев, Шелл, понятие “секретный документ” кажется несуразицей. Но только не для Фуксов, Розенбергов и Грингласов. Увы, но это так. Для нас, правда, к счастью тоже. Подожди минутку.
Я слышал, как он положил трубку на стол. Он очень долго отсутствовал, минуть пять или даже десять.
– О'кей, Шелл, – наконец услышал я его голос. – Вот что я тебе скажу: все настолько серьезно, что мне бы хотелось оказаться на твоем месте. – Из чего я заключил, что в самом ближайшем времени сюда пожалует либо сам Дуган, либо кто-нибудь еще из ФБР. – Запомни следующее: ни твой Пулеметчик, ни его дружки скорей всего не представляют себе жизненную важность этого документа, так что, я думаю, во всей вашей округе об этом известно лишь одному тебе.
