Наконец Торелли изрек:
– Надеюсь, мы не причинили вам слишком много неудобств, мистер Скотт. Можете идти к своей Ив.
– Боюсь, что тот настырный коридорный все испортил. Она ушла, когда он вперся. Что ж... – Я улыбнулся и вздохнул. – До встречи. – Потом обернулся. – Пока, Мэйс, рад был познакомиться с вами, сенатор. Надеюсь, всем вам, друзья, воздается по заслугам.
Я повернулся спиной к Торелли, глупей чего, разумеется, не придумаешь, но я уже наделал столько глупостей, что еще одна уже не играла никакой роли, и направился к двери, гадая при этом, удастся мне дойти до нее или нет.
Гнусный коридорный распахнул передо мной дверь в тот самый момент, когда я заметил в углу Джорджа Смерть-на-месте Мэдисона, таращившегося на меня с дикой ненавистью.
Я сделал еще один шаг по направлению к открытой двери, Торелли заговорил, и я чуть было не пустился наутек. Он всего только и сказал:
– Мистер Скотт, поскольку этот.., съезд чрезвычайно важен, я бы посоветовал вам не покидать свою комнату и отель по крайней мере до тех пор, пока он не завершится.
– Черт побери, а мне и некуда идти, – сказал я, не поворачивая головы.
Наконец я переступил порог и услышал, как за мной закрылась дверь.
Ясное дело, здесь проходил съезд. Съезд гангстеров и их телохранителей. Я представлял себе в общих чертах его повестку дня, однако мне нужно было знать наверняка. Я вспомнил, что утром в баре встретил своего знакомого шулера Арчи Кроуза. Возможно, удастся вытянуть кое-что из него – ему явно захочется расквитаться со мной за прошлое: ему пришивали преступление, а я сумел его оправдать, правда, не потому, что жаждал ему помочь – я искал настоящего виновника и в конце концов нашел его, Кроузу хотели пришить убийство, и он ничего не забыл. Такое люди обычно помнят, в особенности живущие по законам преступного мира.
Минут пятнадцать я шатался по коридорам, пока не узрел в кресле в вестибюле Кроуза, еще раньше я заметил моего приятеля коридорного, теперь облачившегося в двубортный костюм и явно не спускавшего с меня глаз. Я как бы невзначай приблизился к Арчи и сказал, не шевеля губами, как это делают урки: “Увидимся в баре. Арчи”. Вышел за дверь, остановился, крутанулся назад и столкнулся лоб в лоб с бывшим коридорным.
Это был не Винсент Торелли, поэтому я дал волю гневу.
– Ты что, в пятнашки играешь? Сгинь, приятель. Мне и так из-за тебя досталось. Ну, вали отсюда.
Он даже не огрызнулся. Я вышел к бассейну и направился в бар. Арчи уже сидел на табурете возле стойки, я взобрался на соседний, заказал бурбон и бутылку минеральной воды. Потягивая виски вперемежку с минералкой, я изложил Арчи суть дела. Его не больно тянуло на откровенность, но он ничего от меня не утаил, подтвердив тем самым мои догадки. Я крепко встревожился.
– Так значит, этот съезд не имеет никакого отношения к афере Пулеметчика, то есть к этой его затее с шантажом? – поинтересовался я.
– Если и имеет, то всего лишь косвенное. Но ты сам видишь, как она вписывается в пейзаж.
– Да. Мастерски.
– Это же Пулеметчик.
– Вот именно, – поддакнул я, а сам подумал: интересно, как Арчи прореагирует на смерть Пулеметчика – ведь они дружили? – А ты случайно не знаешь, кого это Пулеметчик припер к стенке? – как бы невзначай спросил я.
– Нет. Какую-то важную шишку из партии. “Вот те на. А ведь Джо особенно подчеркнул то, что якобы порвал с партией, – промелькнуло у меня в голове. Я сделал мысленно заметку, допил виски, заказал еще два.
– Арчи, а как насчет этой пленки? Там на самом деле какие-то разговоры с профсоюзниками?
– Да. Этих типов было штук шесть. Большие шишки не любят, когда становится известно про их махинации. Эта пленка оказалась увесистой дубинкой. Так говорят, Скотт. Я сам, как ты понимаешь, ничего не видел.
– Угу.
Что-то пронеслось в голове, я схватился за самый кончик, попытался сосредоточиться. Цепочка, сматывающаяся в один клубок. Похоже, сматываясь, клубок меня удушит, но я по крайней мере уже имел представление, что к чему, и мог, следовательно, двигаться дальше. Не исключено, что мне удастся заронить в Арчи идею, которая в дальнейшем сработает мне на пользу.
Неспеша отпив из стакана виски, я поставил его на стойку и сказал:
– Арчи, чует мое сердце, Пулеметчик собрал весь этот хлам на какого-то важного дядьку, чтобы представить его Торелли. В таком случае у Пулеметчика окажутся на руках козыри, не так ли?
– Не козыри, а карт-бланш. Скотт. От того, что есть у Пулеметчика, зависит вся программа.
– Угу. – Эта “программа” волновала меня сейчас куда больше, чем проблемы моего клиента – ведь Арчи изложил мне вкратце ее суть. Я с трудом заставил себя сосредоточиться на нашем разговоре.
– Пулеметчик сработал великолепно, если только он, конечно, не держит в кармане шиш. Арчи нахмурился.
– То есть?
– Не обижайся, Арчи, однако таких крупных мошенников, как Пулеметчик, можно пересчитать по пальцам. Да, да, не возражай. Не исключено, что ему может захотеться надуть Торелли.
Арчи взвился на своем табурете и изумленно уставился на меня.
– Надуть Торелли! Ты что, Шелл, спятил? На такое даже Пулеметчик не рискнет.
