Дорогие реликвии - [6]
Играет… и поглядывает в открытые двери кухни, где хозяйка тесто месит. Сняв у противника сразу две фигуры, Суворов вскочил со скамейки и мигом был на пороге у двери кухни. Стоит Александр Васильевич и по-итальянски разговаривает. Упрашивает хозяйку разрешить ему пирог слепить. А хозяйка его отговаривает. Как ни убеждала Александра Васильевича, он все на своем стоит. И слышать не желает. Видит хозяйка, что делать нечего. Пришлось уважить знаменитого человека.
Вымыл Александр Васильевич руки, надел передник хозяйки и, подойдя к столу, взялся за дело, как заправский кондитер. Повязала хозяйка платок на голову "своему помощнику" и покинула кухню. Месит тесто Александр Васильевич да все как-то у него не ладится. Тесто липнет к рукам, не отодрать. Не поймет Александр Васильевич, что и делать… А на ту беду хозяйка не идет. Суворов раскатал кусок теста, положил начинку из ягод и давай лепить пирог. Но не получается у него ничего. Тесто от рук не отходит. Он и так, и сяк. Делать нечего, покинул Суворов кухню, вышел на крыльцо, посмотрел по сторонам. Не видно хозяйки. Только офицеры штаба сидят в беседке и балагурят, а по двору стайки кур, гусей, уток, индюков пасутся.
Спрыгнул полководец с крыльца и стал сдирать прилипшее тесто с рук. Быстро сбежались куры, а за ними утки, гуси, индюки. Атаковали Суворова со всех сторон. Куры подпрыгивают к рукам, норовят за пальцы схватить, а их подпирают утки да гуси. Горланят индюки, расталкивая прожорливых уток…
Не выдержал атаки Александр Васильевич и отступил. Подбежали двое офицеров на подмогу, а за ними и казак задержать "неприятеля". Да Александр Васильевич сам избежал конфуза, скрывшись в своей комнате. А офицеры, видевшие все происшедшее, чуть животы не надорвали, смеявшись.
С того времени, говорят в народе, и пошла поговорка "Затерло, как Суворова с пирогами".
Ответный визит
Еще в тридцатые годы он начал собирать вместе с жителями села предметы старины, документы, книги, связанные с пребыванием опального полководца в своем родовом поместье, в селе, ныне носящем название Кончанское-Суворовское. Свою любовь к истории Николай Васильевич передал сыну Виталию, все детство которого прошло в селе.
Ныне Виталий Николаевич Смирнов — капитан первого ранга. Еще в юношеские годы он вел записи воспоминаний старожилов ближайших сел и деревень. Вот один из рассказов Виталия Николаевича.
1797 год. Посмеявшись над Павлом, который увлекался прусской муштрой, А. В. Суворов оказался не у дел. Опального полководца ссылают в глухую деревушку Кончанское под негласный надзор полиции. О каждом его шаге надлежало сообщать лично царю.
Фельдмаршал жил скромно, по-солдатски. Спал на сене, любил крестьянские щи. Он много читал, следил за событиями в Европе, за первыми успехами Наполеона. А в часы досуга подолгу играл в бабки с деревенскими ребятишками.
В четырех-пяти верстах от Кончанского начинались земли помещика Бачманова. Надменным и тупым был этот барин.
Нелестно отзывался о таких людях Суворов: "Ножками топ-топ, ручками хлоп-хлоп, а на чердаке (то есть в голове) ветер гуляет". Даже в скучные зимние вечера он не хотел сближаться с Бачмановым.
Но сосед оказался назойливым. Не замечая суворовской неприязни, он настойчиво добивался внимания полководца. Ведь хотя Суворов и опальный, все же он знаменитость. Вот чем только удивить его? Остроумием? Или осведомленностью в делах военных или государственных? Бачманов сознавал, что на это он не способен. Все же после долгих умственных потуг у него созрел план…
В ясный зимний день в рабочий кабинет Суворова вбежал встревоженный денщик Прошка.
— Гости едут!
Фельдмаршал вышел на крыльцо. К усадьбе приближался необычный поезд. Несколько лошадей в пестро разукрашенной упряжи, запряженные цугом, легко катили барские сани. В них, гордо приосанившись, восседал сам Бачманов.
В глазах Суворова тотчас появилась хитроватая усмешка. С учтивыми поклонами он приветствовал богато разодетого гостя и, как казалось Бачманову, заискивающе смотрел ему в глаза.
Моментально был накрыт стол: крестьянские щи, солдатская гречневая каша и "анисовая".
Убедившись в бедности опального полководца, Бачманов почувствовал себя увереннее. Он решил, что план его удался на славу.
За столом больше говорил Бачманов, Суворов лишь поддакивал да непрерывно восхищался жизненными удачами своего соседа. Казалось, начало сближению положено. Бачманов убедился в этом еще раз, услышав, с какой готовностью Суворов согласился на ответный визит.
С непокрытой головой, кланяясь, провожал Суворов гостя.
Через несколько дней, вызвав Прошку, Суворов распорядился:
— Подготовь к выезду всех лошадей деревни. Отбери лучших.
И вот странный поезд вскачь понесся к усадьбе Бачманова. Более тридцати лошадей, запряженных цугом, катят легкие санки. Гремят валдайские колокольчики, трепещут на ветру разноцветные ленточки, шарахаются с дороги удивленные прохожие.
Предупрежденный прислугой, Бачманов важно стоял на крыльце. Увидев поезд, он растерялся. Да и было от чего. Ведь такой табун лошадей невозможно пропустить сквозь узкие ворота в неширокий барский двор.
