Дороги своих любят - [82]

Где-то этажом выше хлопнула дверь, и раздался недовольно-командный голос дворецкого. Лис улыбнулся своей выходке, так удачно совместившей дружескую помощь с обыкновенным хулиганством, и прибавил ходу.

*Некультурный файтер знал, что делает: эта семейная пара – одни из главных заговорщиков, переметнувшихся на сторону узурпатора Теодора, и руководителей резни в Ночь Крови десять лет назад, Ирин и Винс Треврес. В настоящее время живы и здоровы, а их мотивы никому не известны.

Глава 24. Да здравствует юный король!

На башни Белой Цитадели опустилась стая белых голубей. Некоторые долетели даже до первых карнизов, и преспокойно принялись разгуливать по подоконникам. Вдруг раздались фанфары, и птицы захлопали крыльями, беспорядочно взмывая вверх, в серое небо. На горизонте сгущались темные тучи. Красиво. Величественно. Может быть, будет дождь? Или даже гроза, буря?..

– Эй, Хьюго, на что ты смотришь?! – зашипел наемник, незаметно дергая рыжую бестолочь за рукав дорогого придворного платья. – Веди себя нормально!

Вор вздрогнул и отвернулся от стрельчатого окна. В великолепном черном костюме, расшитом серебренной нитью и щедро украшенным серебром, он выглядел как-то старше и серьезнее. Неровно обрезанные волосы ему причесали и собрали в хвост бархатным ремешком, и веснушчатое лицо теперь ничего не закрывало. Здесь, в украшенном цветами тронном зале дворца, среди высоких потолков и мраморных стен, в такой одежде, Хьюго и правда походил на королевского сына – так, что на него осторожно и с примесью почтения косились придворные, вспоминая короля Рогара. Впрочем, внимательно следили за всеми четырьмя путниками, и не только в пух и прах разряженные гости.

– Какая разница, если мы все равно собираемся...

Эверард только приподнял бровь, и вор с файтером замолчали и повернулись к центру зала – туда, где должно было происходить самое интересное. Монаху на торжественное мероприятие было прилично оставаться в одежде служителя богов, но капюшон пришлось снять. Мечи ему и наемнику разрешили оставить при себе как знаки того, что они получают свои награды за храбрость и сражения, а не дворцовые интриги или как дань удачному родству. Самого бойца тоже нарядили и причесали: шелковая багровая рубашка действительно ему шла, а заросшие щеки и подбородок наконец-то побрил придворный цирюльник, но наручи и легкую кольчугу, носимую под одеждой, файтер категорически отказался снимать или менять на другие, и с этим его желанием пришлось смириться. Теперь он тоже не выглядел, как искатель приключений – скорее, как молодой лорд из числа старшей знати, наследник древнего богатства и родового замка. Хотя, быть может, это просто мрамор, золото и гобелены вокруг так влияли на людей и вещи?..

Юджину тоже сшили новый костюм – просторный и мягкий, свободного покроя, как принято у магов и людей науки. Он улыбался, как всегда, одними уголками губ и вежливо кивал в ответ на расспросы, но руки его слегка дрожали.

Тем временем уже знакомый друзьям визгливый герольд закончил свою речь, свернул огромный свиток и торжественно провозгласил:

– ...Его Высочество принц Альрина, славный потомок дома Эионов, сын Рогара Справедливого, храбрый и великодушный Кристиан!

Тяжелые двери распахнулись. Вошел наследник престола, и толпа придворных и гостей под праздничные звуки труб восторженно приветствовала возвратившегося наконец из долгих странствий и мучений принца. Зал затопило ликование. Кристиан пошел к возвышению перед троном по оставленному для него коридору, и со всех сторон неслись радостные возгласы. Принц кивал в ответ на поклоны, говорил что-то покровительственно-учтивое и ненавязчиво оглядывался по сторонам, словно в поиска кого-то. Отыскав взглядом в толпе квартет, помахал рукой четверым друзьям. Пока он улыбался, наружу вместо снисходительного короля, вернувшегося из изгнания, снова выскользнул двенадцатилетний мальчишка, переживший много разного и наконец оказавшийся дома.

Друзья заулыбались в ответ.

Когда принц прошел мимо, Юджин как бы невзначай обернулся к наемнику и вопросительно на него посмотрел.

– Рано, – качнут головой тот, и маг понял, что Мигель с трудом сдерживает самые противоречивые эмоции, захлестывающие его с головой. – После того, как оденут корону.

В этом было рациональное зерно, и стоящий рядом клирик кивнул. Кроме того, Эверарду что-то во всем этом не нравилось, и чувство тревоги подкрадывалось, как зловонный грызь – цокая когтями и под громкий скрежет длинных иголок на спине. Думать мешали громогласные возвышенные речи, выкрики из толпы, торжественная музыка. Но что-то здесь не так. Во всем этом что-то идет непра...

– Эв, смотри туда, – вдруг обернулся к другу файтер и взглядом показал куда-то на дверь.

Там, в просторном коридоре, возле стены стоял, ссутулившись, странный воин. На нем была парадная форма стражей цитадели, но настолько неладно и плохо сидящая на нем, что было неприятно смотреть. Лицо странного стражника скрывал шлем.

– Когда мы заходили, я не видел его, – осторожно заметил клирик.

– Ага. Потому что вместо него был тот, с кого он снял эту одежду... Вот черт!