Дороги своих любят - [6]

Лис улыбнулся еще шире и едва сдержал задорный смешок: людей, страшнее чем те, которым он в одно время был товарищем, наместник точно не встречал. Ну ничего, они еще увидятся.

Теодор поджал губы и сложил руки на груди. Отличный парень, олух и все такое. Подходит, будет работать.

– У тебя будет четверть часа на размышления. Я оставил тебе выбор – быть гостем у меня в замке или отправиться на поиски, – пожал плечами он и сощурился. – Знаешь, рыжик, мои маги легко превратят енота в бублик... Хм, и даже наоборот.

Вор, не сдержавшись, рассмеялся.

– Значит, я могу делать выбор? Выберу, пожалуй, приключение. Очень уж негостеприимными мне показались камеры на подвальных этажах. Можно идти?

– Догадливый, – наместник поморщился, – только достань, пожалуйста, из рукава подвеску с люстры... И ты свободен.

Глава 3. Вышел город из тумана

Алое солнце село за горизонт, последним лучом коснувшись вершин гор, которые вы обязательно увидите, если поднимитесь на одну из башен Демиана; и в Альрине воцарились серые сумерки. Над рекой начал собираться туман, а Белая Цитадель понемногу растворялась в мутной пелене. По городу зажигались фонари, словно золотые глаза вымерших сотню лет назад драконов, и на речной воде плясали причудливые отблески света. Город наполнился шумными, развязными людьми. Бродягами, ребятами из Ночной Армии, пьяной солдатней. Цыганами, магами, ворами. Это темные люди, недобрые. Страшные.

В сползшей на столицу темноте светились лишь окна Демиана, да ряд фонарей на Восточном мосту, огненной стрелой прорезавшему бархатное полотно ночи. Напротив одного из самых ярких пятен – скромная лавочка скромного цирюльника, потемневшая от времени вывеска, едва слышно поскрипывающая железным кольцом. Единственным примечательным в ней было название – корявые, видимо, нетвердой рукой выведенные буквы гласили: «Барада вадяного», а рядом зловеще поглядывали на прохожих ножницы. Кто-то особенно остроумный угольком зачеркнул «вадяного», и на собственное усмотрение исправил название. Теперь внутрь приглашала задорная «борода наместника». Последний, к слову сказать, всю жизнь гладко брился. Несчастный цирюльник потратил немало сил, душевных и физических, на поимку злодея, даже пообещав хорошую мзду, и с тех пор только ленивый не подновлял углем так полюбившуюся всем вывеску. Напротив лавочки, словно сговорившись с безызвестным художником, ярко горел мостовой фонарь.

И именно под ним ждали кого-то трое странных людей. Монах в длинном черном одеянии, скрывающий под капюшоном лицо, мрачно стоял у самых перил. Рядом с плотоядной ухмылкой грыз зеленое яблоко наемник, время от времени косясь на своих товарищей. А над чугунной оградой левитировал, прикрыв глаза, маг. Реку в белой пелене тумана было почти не различить, но мрачная пропасть казалась еще опаснее темной глади воды. Мигнул фонарь на высоком столбе. Мага понемногу сносило ветром за ограду.

Через четверть часа, не больше, с крыши трактира спрыгнул, путаясь в легком плаще до колен, рыжий вор. Он чихнул, вытер нос черным рукавом и скользнул взглядом по ряду фонарей. Заметил, что его ждут, снова чихнул и поспешил к лавчонке цирюльника.

– А вот и я, – воришка коротким привычным движением откинул со лба непослушную прядь и широко-широко улыбнулся. – Меня... работа задержала, вы уж простите.

Файтер расхохотался, швырнул через спину огрызок. Монах фыркнул, проводив взглядом это вопиющее безобразие. Чародей промолчал. Богослов, удивившись про себя, поискал глазами парня, и, не найдя его на мосту, наклонился над водой. Внизу, схватившись руками за опорную балку, висел пропавший маг.

– И что ты тут забыл, позволь спросить?

Чародей оказался ниже, капюшон больше не мог скрыть выражение лица клирика, и потому маг с этого удачного ракурса заглянул наконец мрачному монаху в глаза. А зря, очень зря! Под взглядом богослова кто угодно нырнул бы в каменную бездну, не то что в реку: этот взор испепелял, прожигал насквозь. Но парень только покрепче ухватился за балку и виновато потупился.

– Я пытаюсь не искупаться, – честно признался он.

– Что, силы закончились, будешь теперь висеть сотню лет? – хохотнул наглец-наемник, с интересом наблюдая за висящей тушкой.

– Пока руки не устанут, – поправил его маг.

Мечник хищно улыбнулся, хрустнул пальцами и перегнулся через перила, дотянулся до незадачливого чародея. Цепко схватил его за запястье, легко вытащил на мост. Паренек, как только его отпустили, пошатнулся и осел на мостовую.

– Отлично, – клирик уже тянул незадачливого практиканта за край жилетки в сторону ближайшего трактира, не обращая внимание на протесты, впрочем, довольно слабые. – Все в сборе и всё еще живы. Я удивлен, клянусь. Такие дела на улице не обсуждают, заходите. Город притих, окончательно окунувшись в туман. Белая пелена поднялась мрачным маревом и затопила теперь все улицы, все площади, переулки. Таверна по курсу!

Наемник с новым, невесть откуда взявшимся яблоком, ворчащий клирик, похихикивающий вор и немного витающий в прострации маг ввалилась в трактир. Он был похож на все остальные такие же заведения на свете: низкий потолок, в меру грязный пол, грубая мебель, которую делали с тем расчетом, чтобы не сломалась в пьяной драке, замызганные, закопченные окошки. Все как всегда. У стойки несколько странных ребят делили кружку пива, в уголке тройка завсегдатаев резалась в карты, какой-то заскучавший маг уже вырастил прямо посреди потолка буйнорастущий хмель, а компания совсем уж пьяных солдат в форме стражей цитадели горланила песню о малышке Августине... К квартету, дружно плюхнувшемуся за столик посередине зала, сразу подсел болтливый трактирщик. Он же, скорее всего, и хозяин заведения в одном лице.