Дороги на Ларедо - [30]

Билли с Олином стали надоедать ей той легкостью, с которой они обращали свои взоры назад. Мужчины были странными существами. То они слишком суровы, то слишком мягкотелы. Они как дикобразы: колючие сверху, но с нежными животиками.

Бенито, ее третий муж, не был колючим даже снаружи. Он никогда не бранился и даже помыслить не мог о том, чтобы поднять на нее руку. Его единственным недостатком являлась лень. Бенито целыми днями лежал в постели и смотрел на нее своими большими глазами. Если ей случалось оторваться от хлопот и на секунду остановиться возле кровати, он тут же тянул к ней руки.

— И это все, что приходит тебе в голову? — спросила она однажды, польщенная, но едва ли испытывая желание. — Я же старая — почему ты все время хочешь меня?

Бенито пожал плечами и улыбнулся своей детской улыбкой. Он был моложе Джо — не по летам, а по своим чувствам. Джо никогда не был молодым, а Бенито никогда не стал бы старым, даже если бы прожил много лет. Но Бенито мучила зубная боль и очень сильная. Через месяц она стала такой невыносимой, что он чуть не лишился рассудка и больше не тянул к ней руки, когда она останавливалась возле кровати. Мария хотела, чтобы он дал вырвать эму зуб ей или позволил сделать это священнику, или кузнецу, или кому угодно в округе. Но Бенито напрочь отметал такую возможность. У него были красивые белые зубы, составляющие предмет его особой гордости, и ему больше всего хотелось сократить их в целости.

— Значит, ты хочешь оказаться красавчиком на небесах? — спросила Мария, раздраженная его нежеланием расстаться с зубом.

— Да. Я хочу быть самым симпатичным в раю. — Бенито застенчиво улыбнулся. Он решил, что это стоящая цель, хотя видел, что она не устраивает Марию. Ее ноздри раздувались, когда она смотрела на него, раздувались, как ноздри кобылицы.

— Кто сказал, что ты отправишься прямо в рай? — спросила Мария. — Ты слишком ленивый. Ты не вылезаешь из кровати. Без меня ты можешь стать грешником, и тогда тебе придется отправиться в ад.

— Без тебя? Я не хочу, чтобы тебя не стало, — всполошился Бенито. Мысль о возможности остаться без Марии ужасно напугала его. Что он будет делать? Кто позаботится о нем? Все сходились во мнении, что Мария самая прилежная и умелая жена в Охинаге. Одежда у Бенито была простой, но всегда более чистой, чем у других мужчин. Его еда была вкуснее, чем та, что готовили другие жены для своих мужей. Время от времени Мария ходила далеко вниз по реке, выискивая приправы и травы, чтобы придать особый вкус своей стряпне.

Но ему нужно не только ее умение. Были еще ее улыбка, ее прохладные руки, ее нежные груди. Мысль о том, что он может потерять все это, повергла его в панику. «Неужели я не удовлетворяю ее», — задумался он. По ней этого не скажешь, но ведь она женщина. Пойди разберись. Может быть, она просто притворяется. Может быть, она уже нашла себе любовника. Если так, то это скорее всего мясник Гордо Домингуэз. Гордо всегда хотел Марию и, наверное, хочет до сих пор. Наверное, он делает кое-что намного приятнее того, на что способен Бенито. Может быть, Марии так нравятся проделки Гордо, что она собирается сбежать с ним.

Мария увидела тревогу в глазах, которые никогда не были для нее загадкой.

— Ангел может прилететь и забрать меня, — сказала она с улыбкой, только чтобы подразнить его. Ни один ангел никогда не залетал в эти края, и она не собиралась на небеса.

— Ты нужна мне, ангел не может забрать тебя. — Внезапно нахлынувшее на него желание оказалось сильнее зубной боли. Он был так настойчив, что Марии пришлось закрыть дверь и лечь в постель. В Охинаге редко закрывали двери в такую жару. Люди наверняка будут гадать, что происходит у них за закрытыми дверями, подумала Мария.

Но ни умение Марии, ни настойчивость Бенито не смогли заглушить зубную боль. Через несколько дней она стала такой сильной, что он уже не мог оценить ни вкусной еды, ни чистой одежды, ни нежной груди.

— Поезжай в Чиуауа, — сказала Мария. — Там есть дантист.

— Но туда же долго добираться, — стал жаловаться Бенито.

— Не дольше, чем ты мучаешься, — возразила Мария. — Ты можешь умереть.

В конце концов боль стала такой, что в один из дней Бенито все же решил отправиться в Чиуауа. Мария сделала припарку из кукурузной муки, чтобы он приложил ее к зубу, и нежно поцеловала мужа на прощание. Челюсть у него сильно распухла.

— Мне хотелось бы, чтобы ты поехала со мной, — пробормотал Бенито. — Я не люблю ездить так далеко один.

— Но у меня же дети, — напомнила Мария, взглянув на них. Тереза держала крошечного цыпленка, вылупившегося всего день назад. Рафаэль сидел со своим козленком и напевал песню, слова которой были понятны только ему самому. Брат с сестрой были счастливы вместе и никогда не разлучались больше, чем на несколько минут. Иногда Рафаэль верховодил Терезой, но думать за него всегда приходилось сестре. Как ни счастливы они вдвоем, Марии грустно смотреть на них и сознавать, что они никогда не будут похожи на других детей. Они ущербные. Джо тоже был ущербным. Руки и ноги у него нормальные, глаза зрячие, а вот душа больная. Дети почти не страдали от своей неполноценности, тем не менее Марию время от времени охватывало чувство вины. Ни один из ее детей не такой, как другие, и никогда не будет. Она чувствовала, что не знает, как быть матерью. Другим она помогала рожать детей и делала это довольно умело, а у самой у нее что-то не получалось с родами. Она не понимала, какие ошибки с ее стороны могли привести к таким изъянам в ее собственных детях.