Дорогами тысячелетий. Том 3 - [101]

«…5. Известно ли вам, что я с первых шагов деятельности генерала Врангеля неоднократно указывал ему на несоответствие некоторых окружающих его лиц, деятельность которых приведет к гибели Родины, и что после этого, 4 августа 1920 года, я был освобожден от должности, якобы по причине расстроенного здоровья?

6. Известно ли вам, что я предложил генералу Врангелю план обороны Крыма, аналогичный с зимней кампанией 1919–1920 гг. и расширенный в смысле десантной операции. Основной идеей предложенного плана была невозможность обороняться зимою в окопах без жилищ (на Ющунских позициях отсутствовали землянки). Маневренная защита была отвергнута генералом Врангелем. Все мои предупреждения оправдались действительностью, а общественные организации теперь выступают на поддержку виновников потери нашей земли; к Счастью, мои рапорты д, телеграфные разговоры у меня сохранились, и я рассчитываю найти где бы то ни было печатный орган, который оповестит мир о настоящих причинах нашего несчастья…»

Недели через две я получил на это письмо такой ответ:

«…Милостивый государь!

Ознакомившись с содержанием Вашего письма и вполне давая себе отчет в исключительно тяжелом положении, в котором оказалась армия и беженцы, бюро политического объединения считает долгом с особой настойчивостью настаивать на мысли о необходимости в переживаемый момент общественного и индивидуального единения организаций, групп и отдельных лиц, представляющих за границей антибольшевистскую Россию, не отрицая вместе с тем возможности ошибок, неизбежных во всяком, а тем более в исключительно трудном деле. […]

ЮРЕНЕВ».

Вскоре после этого ответа генерал Врангель издал приказ о суде чести над генералами и секретно меня самого предал этому суду. Суд этот, рассмотрев мое «преступление», совершенное, кстати сказать, до учреждения этого суда, не считаясь с тем, что дает закону обратную силу, вынес какой-то неизвестный мне заочный (без производства дознания и следствия) приговор, следствием которого был такой приказ:

«Суд чести старших офицеров Русской армии, обсудив обращение генерал-лейтенанта Слащова-Крымского на имя председателя комитета общественных деятелей, постановил:

признать поступок генерала Слащова-Крымского в переживаемое нами тяжелое время недостойным русского человека и тем более генерала, почему генерал Слащов-Крымский не может быть долее терпим в рядах Русской армии.

Объявляя об изложенном, утверждаю приговор суда чести по делу о генерал-лейтенанте Слащове-Крымском и приказываю уволить его от службы, без права ношения мундира.

Генерал Врангель,

Начальник штаба

генерал от кавалерии Шатилов

(По штабу Главнокомандующего)».

Надо сказать, что и приказ этот мне сообщен не был (я его достал случайно, и он хранится у меня, засвидетельствованный печатью и подписями).

Так пытались очернить меня, создав «суд», где судьями были люди, которых я обвиняю в тяжких ошибках, иногда худших, чем само преступление… где обвиняемый не только не допрашивался, но даже и не извещался о суде; где гласность была и для общества, и для обвиняемого заменена подлогом.

Тогда я написал свое последнее письмо генералу Врангелю, которое было мне возвращено непринятым с надписью об этом адъютанта Главкома есаула Ляхова.

Вот это письмо…

«Ваше Превосходительство Милостивый Государь Петр Николаевич!

Получил Ваш приказ о состоявшемся суде чести надо мною, лишении меня мундира и исключении со службы. В вину мне поставлено письмо общественным деятелям, критикующее Вас и Ваших приближенных, и мой поступок назван недостойным офицера.

Этим судом нарушена 22 Кн. Св. Воен. постановлений и статут ордена Св, Георгия Победоносца, потому что: 1) в выборах суда чести я не участвовал, 2) я не допрашивался ни на следствии, ни на суде и даже о нем не знал (адрес мой известен и помещен даже на инкриминируемом мне письме), 3) закон о суде чести над генералами издан после моего письма, т. е. закону дана обратная сила, 4) мне не дано было право отвода, и потому в суде участвовали лица, которых я сам обвинял, 5) я не только не был на суде и не давал показаний, а даже приговор мне не был прочтен… 6) никакому суду чести я без моего согласия не подлежу, как уволенный в беженцы, 7) я — Георгиевский кавалер и могу быть лишен мундира только со снятием этого ордена. Теперь перейдем к подробностям.

От суда я не отказываюсь, но вспомните события:

1. В тяжелый момент крушения армии Деникина Вы написали ему письмо, аналогичное с моим, и сами занимались распространением его всем (так что адресат роли не играет). Вы тогда состояли в распоряжении Главнокомандующего, т. е. на службе — я же написал тогда, когда на службе не состоял, а был выброшен за борт в разряд беженцев. Вы были за Ваш поступок уволены со службы, я — предан суду, закон о котором Вами издан уже после моего письма, и заочно приговорен к лишению мундира и повторному выбрасыванию за борт. Посудите сами, если закон имеет обратную силу для меня, почему же он не имеет ее и для Вас, т. е. отдайте и себя под суд.

2. Теперь обдумайте, насколько отвечает элементарным принципам законности и справедливости участие в суде надо мною лиц, которых я неоднократно обвинял, — можно ли это назвать судом чести.