Дорогами Пустоши - [15]

– Ой, я не представилась! Бенита Дениш, приятно познакомиться! – Девушка выдавила улыбку и первой протянула руку, не побоявшись пожать механический протез. В ответ уголки губ Гарта едва заметно дрогнули.

Квон пробежал взглядом по предварительному заключению, опустился рядом с трупом и снял простыню. Лицо у мертвеца не было искажено страхом, одежда выглядела опрятно. На затылке синела небольшая шишка, но она могла образоваться и от удара об пол.

– Какие предположения? – спросил Квон у стажера, не спеша делиться с ним полученными от доктора сведениями.

Гарт не вмешивался, лишь переводил заинтересованный взгляд с трупа на Ринкета. В Хаврии тоже любили проводить практику на месте преступления, и Бените стало жаль парнишку. Она помнила, как от вопросов наставника у нее потели ладони, а из головы вылетали все умные мысли.

Вот и Ринкет, прежде чем оценить обстановку, зачастил, глядя на труп:

– Не уверен, что это убийство. Мужчина в весе, а сейчас лето, духота. На полке сердечные капли. Да и домовладелица сказала, что у него проблемы с сердцем.

– Считаешь, обычный приступ? Дениш, а твое мнение?

– Убийство. – Бенита натянула печатки, чтобы не стереть возможные отпечатки, и присела рядом с Квоном. Детектив не возражал после ее вердикта и ждал продолжения. – Смотри, у него прихватило сердце, но ноги лежат по направлению к двери. Значит, он шел из комнаты. При этом флакон с сердечными каплями стоит на полке у окна, проще развернуться и накапать себе лекарство. Кроме того, как правильно заметил Ринкет, в комнате довольно душно. – Бенита посмотрела на плотно прикрытое окно. – Если Петри все-таки выпил лекарство, остался бы резкий запах мяты. И последнее, самое главное – его лицо слишком спокойное для человека, которому страшно из-за сердечного приступа. Готова поспорить, он не понял, как и почему умер.

– Я бы тоже не прочь узнать причину. – Квон с сожалением отстранился от трупа.

Проще всего было бы нырнуть в Пустошь и посмотреть последние минуты мужчины, но, во-первых, без аутопсии они ничего не знали о точном времени смерти, а погружаться в Пустошь наугад было бесполезно, можно проблуждать часы, но так и не увидеть ничего путного. Во-вторых, доступ к воспоминаниям считался вторжением в личную жизнь, и стражи должны были подтвердить факт убийства и получить разрешение от начальства на работу с трупом. В противном случае позволить посмотреть последние часы в Пустоши могли только родственники убитого.

– Можете отправлять тело в морг при управлении, – скомандовал патрульным Квон, убедившись, что доктор не против. – Ринкет, возьми на анализ лекарство – уточним, что именно принимал Петри. Гарт, по возможности не задерживай с оценкой. Мы зайдем после полудня. Успеешь?

Невнятное гудение и кивок стали ответом, и, поскрипывая протезами, Гарт первым вышел из комнаты.

Уточнить у Квона, что выяснил доктор, не вышло – как и предполагала Бенита, домовладелица пыталась подслушать за дверью и едва не уронила поднос с чашками ароматного чая – предлог, чтобы зайти. Предлог так себе – вряд ли кто-то, кроме доктора, мог похвастаться такими стальными нервами, чтобы распивать чай рядом с трупом. Квон предложил хозяйке вернуться для беседы в гостиную, чтобы не мешать патрульным. Ринкет метнулся за ними, и уже в коридоре его шаги обрели твердость и уверенность, словно он хотел показать подглядывающим соседям, что можно не беспокоиться – стражи взяли дело в свои руки.

А вот Бенита немного задержалась, изучая обстановку. Ничего необычного: полка с книгами, на столе популярная бульварная газета «Голос Анвенты», в углу патефон со стопкой пластинок. Там же небольшая вазочка с круглыми шоколадными конфетами, не иначе ручной работы. Бенита таких не пробовала, но ее сложно было назвать сладкоежкой. Минимум личных вещей. Никаких фотографий, заметок, писем. Словно живущий в комнате человек был отшельником или тщательно скрывал свои связи.

Так и не найдя никаких улик, Бенита вернулась в гостиную. Квон вовсю выспрашивал детали, и зачарованное перо еле поспевало за рассказом.

– Правильно ли я вас понял: в последний месяц кроме целителя к нему заглядывал только старый приятель из Нижнего города?

Услышав шаги напарницы, детектив кивнул на местечко рядом с собой, не прерывая разговора. Ринкет не решился сесть в присутствии начальства и стоял в отдалении, вытянувшись по струнке, вот место и осталось свободным.

– Да. Тьен Орша жуткий человек! Я тогда сразу подумала: с плохой компанией связался наш Петри!

– Чем же он жуткий? Какие-то внешние уродства? – сделал очередную пометку Квон.

– Ну, красавцем его не назовешь. Вы уж простите, детектив, чем-то на вас похож, алазиец как пить дать! Особенно черные глаза страшные – зыркал так, что сердце замирало. Моя квартирантка, тьенна Леоне, как увидела его, чуть в обморок не упала со страху. Только дело не во внешности. Он ведь, ходят слухи, не последний человек в теневом братстве. Его даже в тюрьму посадить хотели. Откупился, мерзавец… – Женщина поджала губы. – Мы сначала подумали, что он знакомый Петри или сокамерник – заходили к нему такие приятели по старой дружбе. Редко, но бывало. А оказалось, они недавно познакомились.