Дорога в Тару - [36]

В этих письмах она рассказывала ему о возникших у них разногласиях. Ответные же послания Марша были всегда выдержаны в духе примирения и посредничества. Но Джон Марш был не единственным, кому Пегги жаловалась на постигшее ее несчастье. Поскольку приближалось 16 октября 1922 года — четвертая годовщина со дня смерти Клиффорда Генри, она завязала переписку с его родителями, причем письма ее были доверительными, почти интимными. Как утверждал Стефенс, именно во время своего замужества с Апшоу Пегги осознала, что только Клиффорд был ее настоящей любовью. И если это так, то ей, должно быть, приходилось здорово притворяться в ее отношениях с Редом. В то время она часто говорила о Клиффорде и об их идеальной любви со своими близкими друзьями и, кроме того, обсуждала эту тему в письмах к его родителям.

Что до Реда, то он много и в открытую пил и очень плохо обращался с ней в этот период их жизни. А однажды даже физически оскорбил ее в присутствии гостей.

В декабре Пегги умоляет Джона Марша приехать в Атланту, чтобы поговорить с Редом о его алкогольных проблемах. Фрэнсис Марш была в гостях у брата в Вашингтоне в это время, и он обсуждал с ней сложившуюся ситуацию. «Я думаю, он вернулся в Атланту больше из-за любви к ней, — говорила Фрэнсис. — Это было очень глубокое чувство с его стороны. Возможно, и для нее тоже. Она, похоже, осознала, что он мог бы стать для нее тем, кем не стал Ред. Ред был поистине необузданным созданием».

Марш действительно вернулся в Атланту с намерением, по словам его сестры, убедить Пегги оставить Апшоу.

Это оказалось не слишком трудной задачей, поскольку не успел он приехать, как Пегги и Ред уже позвонили ему, чтобы сообщить, что решили развестись и что направляются к нему в отель, чтобы переговорить. Присутствие Джона, казалось, умиротворяюще подействовало на них в тот вечер, но тем не менее домой Пегги вернулась одна.

«Они пытались достичь невозможного, — писал Джон сестре Фрэнсис, — и потерпели поражение в этой честной попытке просто потому, что это невозможно. Оба они имеют все возможности для блестящего будущего, если оставят друг друга в покое. И больше всего меня порадовало то, что наше трио так и осталось трио, а не превратилось в треугольник».

На следующее утро после их разговора с Джоном Ред появился в доме на Персиковой улице — бледный, понурый, истощивший, казалось, и гнев, и все другие эмоции. Бесстрастным тоном он сообщил Пегги, что едет в Ашвилл, штат Северная Каролина, где у него есть шанс получить хорошую работу, и что она может пойти и получить развод, если пожелает, поскольку он в Атланту больше возвращаться не намерен. И такое равнодушие сквозило в его словах, что Пегги долго потом не могла вспоминать об этом без слез. Возможно, сделай он хоть шаг навстречу ей в то утро, она могла бы попытаться начать сначала, но, увы, Ред покинул дом на Персиковой улице, даже не попрощавшись.

На своем спортивном автомобиле зеленого цвета он, как и обещал, отправился в Северную Каролину. Но в Атланту Ред еще вернется.

Глава 8

Дружеские отношения Пегги с Джоном Маршем возобновились сразу, как только Ред Апшоу покинул Атланту, и Пегги вполне устраивала эта платоническая привязанность, ни в коей мере не тяготившая ее.

Марш обожал Пегги, но не за ее отчаянное безрассудство или физические дарования (сам он не отличался особой подвижностью и не увлекался никакими видами спорта, кроме плавания), а за тот талант сочинительства, которым она, по его мнению, обладала и которого сам он, увы, был лишен. Были, конечно, и другие причины.

Марш был добрым, порядочным, ненавязчивым человеком; на него всегда и во всем можно было положиться и быть уверенным в том, что любая работа, порученная ему, будет выполнена безупречно. Его нельзя было отнести к разряду беспокойных или рискованных натур, и до знакомства с Редом Апшоу он был, скорее, одиночкой. Не потому, что не выносил общества, а просто, будучи человеком сдержанным, даже скрытным, трудно сходился с людьми.

Подобно Реду, Пегги была необыкновенно обаятельной, и это тоже привлекало к ней Марша. Она не только была смелой и готовой рискнуть там, где он бы не решился, но и обладала превосходным чувством юмора и своеобразным взглядом на вещи, что делало ее душой любой компании. В обществе Пегги Марш чувствовал свою нужность и значимость — чего не чувствовал больше ни с кем.

Пегги не пришлось долго уговаривать Джона вернуться в Атланту, но для этого ему необходимо было оставить работу, поскольку в атлантском отделении «Ассошиэйтед Пресс» вакансий для него не было. Вскоре ему предложили место в отделе рекламы компании «Энергия и свет» штата Джорджия, и хотя работу трудно было назвать творческой, он писал сестре Фрэнсис, что оплата очень хорошая и что он «хотел бы преуспеть в достижении максимального жизненного успеха, насколько это в его силах».

Что до самой Пегги, то, поскольку ее брак с Апшоу фактически распался, она опять столкнулась с проблемой своего ближайшего будущего. Финансовое положение Юджина Митчелла не улучшилось, а от Апшоу поддержки ждать не приходилось. И потому надо было решать: или довольствоваться ролью домоправительницы у отца, или искать работу. Она выбрала второе, а Джон Марш убедил ее, что у нее достаточно образования и таланта для того, чтобы стать журналисткой.