Дорога в Тару - [27]

Уступая давлению со стороны Стефенса и отца, Пегги согласилась на свой дебют в «свете», и в январе 1920 года, после напряженного ожидания, была принята в члены престижного Клуба дебютанток на зимний сезон 1920–1921 годов.

По словам Стефенса, шкала общественного и финансового положения семей Атланты состояла из 200 тысяч делений, и Митчеллы располагались на ней где-то посередине. Принимая во внимание суровые отзывы Пегги о ее тетке Эдит и гринвичском «свете», нельзя не удивляться, почему она согласилась с этим планом: войти в местное общество, чтобы подыскать там себе мужа. Были, однако, признаки того, что она невольно сопротивлялась этому.

Как-то ясным февральским днем, спустя месяц после ее вступления в Клуб дебютанток, Пегги поехала в конюшню, находившуюся неподалеку от Стоун-Маунтин, где она арендовала большую черную лошадь, похожую на Буцефала.

Пегги направила животное с тропы на крутой отвесный холм, поросший низким кустарником. На вершине склона была каменная ограда, отделявшая ферму от дороги. Вместо того чтобы здесь развернуться, Пегги решила перемахнуть через ограду, но разбег оказался коротким и лошадь не смогла преодолеть препятствие. Пегги упала, а сверху на нее — лошадь. Она пролежала так около часа, в шоковом состоянии от боли, пока ее не кашли другие всадники, появившиеся на этой удаленной тропе.

Та же нога, несколько лет назад прооперированная, вновь была серьезно повреждена. На этот раз Пегги всерьез отнеслась к предостережениям врачей о том, что она больше не должна позволять себе подобные «чертовски глупые вещи», поскольку выздоровление шло медленно и было очень болезненным.

Бабушка Стефенс приходила ежедневно, желая помочь, но ее визиты лишь создавали в доме напряженную обстановку. Выполнение всех своих поручений Пегги доверила молоденькой негритянке Кэмми, которой, похоже, нравились ее новые обязанности и та свобода, которую они давали ей. Кэмми могла раздражать, но могла быть и очень забавной. И кроме того, она была неглупой и хитрой — качества, которые всегда импонировали Пегги.

Наступило лето, когда Пегги вновь встала на ноги. Для укрепления мышц она стала посещать уроки танцев у своего прежнего инструктора. И все же врачи прописали ей ношение ортопедической обуви — тяжелых туфель на низком каблуке, вызывавших у нее отвращение.

В начале июля ее состояние настолько улучшилось, что она приняла приглашение молодого врача-интерна Лесли Морриса сходить в поход на озеро Бартон, с ночевкой в палатке, вместе с несколькими другими парами и молодой компаньонкой. Одна из девушек, с которыми она познакомилась в этом походе, Августа Диаборн, стала впоследствии ее близкой подругой. Августа жила в Бирмингеме, а в Атланту приехала на лето в гости к своей замужней сестре.

Поскольку нога у Пегги все еще была забинтована, красивый доктор Моррис обращался с девушкой несколько покровительственно. Августа была совершенно уверена, что он влюблен, и думала, что и Пегги также неравнодушна к нему. У них оказалось много общего: медицина, поэзия и интерес к истории Джорджии. «Но Пегги была тверда во мнении, что жизнь в качестве докторской жены — не для нее». После возвращения из похода доктор Моррис пригласил Пегги посетить костюмированный бал, устраиваемый в одном из городских клубов. Она согласилась лишь по настоянию Августы, поскольку до сих пор чувствовала себя в атлантском «свете» недостаточно комфортно. При этом она сознавала, что семьи Митчеллов и Фитцджеральдов из-за своей причастности к становлению Атланты как города могли так же гордиться своими предками, как и самые высокомерные богатые жители города, а потому всякий раз, когда Пегги бывала в их обществе, в ее душе всегда возникал конфликт между ощущением собственной приниженности и презрением к этим выскочкам.

Теплым августовским вечером в сопровождении Лесли Морриса Пегги появилась в бальной зале, заполненной танцорами в масках и красочных костюмах прошлого. Поначалу она собиралась надеть мальчишеский костюм, чем-то напоминающий одеяние Пака из пьесы «Сон в летнюю ночь», но в конце концов остановилась на наряде молодой девушки времен окончания Гражданской войны, дополненном длинными локонами, пышным чепчиком и панталонами. Она была единственной молодой женщиной в таком неудобном костюме — все остальные были одеты в ласкающие взор кокетливые платья красавиц времен раннего Юга, и даже танцуя в объятиях привлекательного доктора Морриса, одетого в костюм офицера Конфедерации, Пегги представляла собой комичное зрелище.

Самым заметным среди холостых мужчин на этом вечере был молодой человек по имени Берриен Киннард Апшоу, широкоплечий футболист из команды университета Джорджии, по прозвищу Ред, с репутацией необузданного. Ростом в 6 футов 2 дюйма (182 см), волосами цвета меди, темно-зелеными глазами, раздвоенным подбородком, одетый в яркий пиратский костюм, он явно рисовался.

Ред сразу распознал в Пегги мятежную, бунтарскую натуру; его это весьма забавляло и привлекало в ней; к тому же он был явно восхищен ее отвагой, которую она проявила, не покинув танцы, даже когда поняла, что выглядит смешной.