Дорога в Рим - [91]

Ромул беспокойно вглядывался в берег, тянущийся по правому борту, и в который раз пытался уложить в голове тот факт, что они с Сабином сопровождают Цезаря в Италию в составе особой центурии. После Тапса легаты всех десяти легионов получили приказ отрядить по восемь солдат в почетную стражу Цезаря, которая будет охранять диктатора во время триумфов. За честь быть избранным разгорелось яростное соперничество по всей армии, и поскольку боевые командиры — центурионы и старшие центурионы — лучше знали рядовых воинов, легаты поручили им отобрать достойных.

Подвиг Ромула, спасшего Сабина от смерти, запомнился многим, к тому же оба друга участвовали в нападении на Петрея. И Атилий стоял насмерть, чтобы включить обоих в число избранных от Двадцать восьмого легиона. Его настойчивость не оставила конкурентам ни единого шанса, и вместе с оптионом, сигнифером и четырьмя другими легионерами друзья погрузились на триремы Цезаря, на которых диктатор отбывал в Рим. Остальное войско отправлялось в Испанию, где два сына Помпея, по слухам, собирали многочисленное войско из местных жителей, недовольных нынешним правлением.

Туда же отправится и почетная стража после триумфа, уверил легионеров Цезарь еще до отплытия из Африки. Значит, в Италии особая центурия вместе с Ромулом пробудет недолго, и разыскать Фабиолу и Гемелла ему опять не удастся. Ромул, правда, старался не унывать: Сабин, который играет сейчас в кости на палубе, не повидается с семьей, трое его партнеров — тоже. Легионеры не бывали дома уже многие годы, и Ромул, заметив алый плащ Цезаря на главной триреме, смущенно пригнул голову: стыдно жаловаться на судьбу, когда ему оказали такую честь, приняв в особую центурию! Разве вправе он ожидать чего-то еще, кроме новой военной кампании после завершения празднеств? Он ведь простой рядовой легионер и обязан подчиняться приказам до того самого дня, когда его уволят из армии. Если доживет.

Ромул, впрочем, хорошо понимал, что душу ему бередит не одно лишь желание разделаться со службой и вернуться в Рим. Все эти месяцы, после боя со слоном, он не находил себе места: мысль о том, что он не только выжил в схватке с чудовищем, но и спас Сабина, день и ночь терзала душу, как ядовитый червь. Кто знает, может, Бренну удалось в Индии то, что совершил Ромул при Тапсе? Был бы здесь Тарквиний. Может, он прочел бы что-то по облакам или ветру, да где теперь сам Тарквиний?.. Юноша, не отваживавшийся на предсказания еще со времен Маргианы, вздохнул. Гаруспик давно погиб — значит, судьба Бренна так и останется неизвестной и Ромулу теперь всю жизнь мучиться сомнениями. А это еще горше, чем числить друга среди мертвых.

Как всегда, мысль о гаруспике пробудила недоверие. Знал ли Тарквиний, что Бренну под силу одолеть боевого слона? Сколько бы они ни заговаривали о том случае, юноша ни разу не заподозрил, что Тарквиний мог что-то утаивать, но кто знает, что было у него на уме? В скрытности-то гаруспику не откажешь…

Стоп, оборвал себя Ромул. Уж кого-кого, а Тарквиния обвинять в злонамеренности незачем. Тогда, в Александрии, по его лицу любой бы понял: гаруспик искренне не подозревал, что убийство Руфа Целия повлияет на чью-то жизнь. А при его вере в то, что каждый сам распоряжается собственной судьбой, Тарквиний и не стал бы удерживать Бренна от гибели. И теперь, хотя ощущение вины не утихало, Ромул верил в рок почти так же, как гаруспик.

— Остия! — крикнул впередсмотрящий.

Ромул отогнал тяжкие мысли.

Он приближался к дому.

* * *

Взглянув на распластанную курицу с перерезанным горлом и на тщательно разложенные на земле внутренности, Фабиола потребовала:

— Повтори!

— Конечно, госпожа, — заюлил прорицатель, судорожно сглатывая слюну, так что на тощей шее задергался кадык. Сжались покатые плечи под грязным плащом, в правой руке мелькнул короткий ржавый нож. Указывая окровавленным острием на курицу, гадатель повторил: — Ты скоро выйдешь замуж. За высокого шатена. Кажется, он солдат. — Прорицатель незаметно бросил взгляд на Фабиолу, пытаясь определить, попал ли в цель, и улыбнулся. — А может, нобиль.

— Лжец! — отрезала Фабиола. — Антоний на мне никогда не женится! За кого ты меня принимаешь? За легковерную дурочку?

Вздрогнув, прорицатель вновь принялся выискивать истину в куриных потрохах, то и дело тыча в них грязным ногтем и отчаянно желая оказаться отсюда подальше, однако он понимал, что клиентка не отстанет, пока не услышит чего-нибудь, хоть отдаленно похожего на правду.

Фабиола, яростно выдохнув, в нетерпении побарабанила пальцами по ручке кресла. И этого-то идиота ей наперебой превозносили клиенты Лупанария! Сюда, во внутренний двор, она вызвала предсказателя по единственной причине: чтобы никто не видел, как она пытается вызнать судьбу. С той ночи, когда погибла Доцилоза, жизнь девушки круто изменилась — и все благодаря одному-единственному человеку. При мысли о Марке Антонии ее всякий раз охватывал ужас. Зачем она только с ним связалась? Частые походы в митреум и в храм Юпитера не помогали, а идти в святилище Орка девушка опасалась из-за Сабины. Боги, как всегда изменчивые в своих прихотях, от нее отвернулись. Возможно, навсегда, горько напомнила себе Фабиола.