Дорога в Рим - [113]

— Поняла что?

— Поняла, кто он такой.

Ромул озадаченно посмотрел на сестру.

— Цезарь — тот самый нобиль, который напал на маму, — произнесла наконец Фабиола, беря руки Ромула в свои.

До юноши не сразу дошло. Она повторила. И для ясности добавила:

— Он ее изнасиловал.

Ромул в ужасе отпрянул.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела его взгляд, слышала интонацию! А его слова… Я просто знаю — и все, — яростно выпалила Фабиола.

Ромул в замешательстве отвел взгляд.

— То есть… ты считаешь, что мы…

— Дети Цезаря. Да.

— Боги! — пробормотал Ромул. Полководец, которого он боготворит, — его отец? Как так? Невероятно! Голова шла кругом, и юноша пробормотал: — А у Цезаря ты спрашивала? Он подтвердил, что то был он?

Фабиола смерила брата презрительным взглядом.

— Нет, конечно. Он же все равно не признается.

— Значит, ты не можешь утверждать…

— Могу! — страстно возразила она. — Ты-то там не был! Да оно и так видно! Посмотри в зеркало! Неужели не замечаешь?

Ромул вгляделся в лицо сестры, искаженное яростью.

— Успокойся. Я тебе верю, — проговорил он, ошеломленный ее словами.

Он знал, что и правда похож на Цезаря.

— Вот и хорошо, — облегченно выдохнула Фабиола. — Значит, ты поможешь мне его убить.

Ромул раскрыл рот от удивления.

— Ты шутишь?

— Я что, похожа на комедианта?

— Погоди, — остановил ее Ромул. — У тебя ведь нет доказательств.

— Я точно знаю. — Девушка приложила руку к груди. — Сердце не обманешь.

— Этого мало. Цезарь нужен Республике: он скоро добьется мира.

— А мне-то что? И тебе? Ты всего лишь раб! — выкрикнула Фабиола. — Он изнасиловал маму!

Потрясенный таким оборотом дела, Ромул не ответил. Больше всего его тревожило то, что их с сестрой взгляды на Цезаря так разнились.

— Фабиола! — долетел из коридора чей-то голос.

Глаза девушки расширились.

— Брут!

Взглянув за плечо сестры, Ромул различил в коридоре шатена в дорогой тунике.

— Ты не ранена? — встревоженно спросил тот, переходя на бег. За его спиной, не отставая, маячили рослые легионеры.

— Брут, ты здесь! — воскликнула Фабиола. Ее нижняя губа задрожала, по щеке скатилась слезинка. — Нет, я цела. Меня никто не тронул.

Ромул не спускал глаз с сестры: интересно, насколько наигранны ее чувства?

Зато Брут явно считал их искренними. Добежав до близнецов, он схватил Фабиолу в объятия.

— Я пришел, как только услышал, — прошептал он срывающимся голосом. — Хвала богам.

Он отдал приказ, и легионеры тут же принялись проверять все комнаты.

— Приведите ко мне всех, кого найдете живым! — крикнул он вдогонку. — Я хочу знать, кто приказал напасть на Лупанарии.

— Антоний, кто же еще! — вставила Фабиола.

Брут ощутимо дернулся.

— Не так громко, — прошептал он, поглаживая ее по руке, и затем взглянул на Ромула. — А это, должно быть, твой брат-близнец.

Фабиола вытерла слезы.

— Да.

— Встреча с тобой — для меня честь. — Ромул вскинул руку в приветствии.

Брут благосклонно кивнул.

— Боги сегодня щедры на милости.

— Точно, — с сияющей улыбкой кивнула Фабиола. — А как ты узнал, что он мой брат?

— Ну, если забыть о том, что вы похожи как две капли воды, — улыбнулся ее любовник, — то мне сказал об этом тот человек в шрамах, который пришел предупредить о нападении. Твой друг? — обернулся он к Ромулу.

— Тарквиний? Да. Старый боевой товарищ.

— Он ждет у входа, — сообщил Брут. Намек был более чем красноречив.

— С твоего позволения, я вас покину, — вежливо ответил Ромул.

Пора было исчезнуть с глаз: любовники явно собрались мириться, незачем им мешать. Кроме того, ему было о чем поразмыслить. Выходит, Цезарь для него теперь не только главнокомандующий, но и, возможно, отец, и Фабиола собирается его убить. Несмотря на то что Ромул некогда поклялся расправиться с насильником матери, он никак не мог уложить в голове, что этим насильником был сам Цезарь — тот самый Цезарь, который освободил его от рабства и за которого он, Ромул, преданно сражался в битвах, пройдя за ним от Египта до Малой Азии и обратно до Африки. Которого успел полюбить.

— Конечно, — кивнул Брут и обернулся к Фабиоле. — Нам лучше вернуться домой. А Ромул присоединится к нам позже.

— Приходи скорее! — Фабиола протянула руку брату. — И приводи своего друга.

— Мы не задержимся, — пообещал Ромул.

— Мой дом все знают, — добавил Брут. — Спросишь на Палатинском холме.

— Благодарю тебя, — кивнул Ромул. Уже на пороге он услышал, как Брут спросил:

— Кто изнасиловал твою мать?

В воздухе вдруг повисло напряжение, Ромул остановился.

— О чем ты, моя любовь? — Смех Фабиолы прозвучал фальшиво, по крайней мере, для Ромула.

— Я застал конец твоей фразы. О том, что кто-то изнасиловал твою мать. Ты мне никогда об этом не говорила.

— Конечно, зачем бы мне, — ответила девушка. — Это было так давно.

— Фраза вышла такой гневной, — продолжал Брут. — Кто он был?

Ромул ожидал услышать «Юлий Цезарь», но Фабиола молчала.

— Так кто же? — мягко спросил Брут.

— Я не знаю, мать толком не рассказывала. А сейчас я просто предположила, что изнасиловать ее мог кто-то вроде Сцеволы.

Ромул едва верил своим ушам. Зато Брут явно успокоился.

— Фугитиварий здесь?

— Да. Вон в углу. Ромул его убил.

Юноша не понимал, что происходит. Откровенная ложь Фабиолы его поразила: Брут — верный сторонник Цезаря, и сестра не знает, как он отнесется к вести о том, что Цезарь изнасиловал ее мать. А сам Ромул должен не моргнув глазом согласиться убить диктатора — и это при том, что у Фабиолы нет доказательств, кроме орлиного носа Ромула и случайной грубости Цезаря при встрече с Фабиолой. Наверное, она слишком много выпила в тот вечер, решил Ромул, понимая, что пытается лишь выдумать оправдание для сестры. Уже переступив порог, он оглянулся на девушку, и она ободряюще подмигнула ему из-за плеча Брута. Любовник ничего не заметил.