Дорога в небо - [111]
Нет, не человеческий это был танец. Невыполнимо сложный, но безыскусный — что сложнее простоты? — танец цветка, славящего Солнце, танец хрупкости и неколебимой силы, славящий жизнь.
— Чётче движения пальцев! — резко окрикнул старший Сил'ан, недовольно глядя на руки Келефа. Потянулся и хлестнул по кисти ученика длинным тонким прутом. — Что у тебя с безымянным?! Держи спину! Раз-и! Два! Раз-и! Два… И ровно, ровно теперь: раз, два, раз, два. Во-от!
«…Хороша справедливость, которая справедлива лишь на этом берегу реки! Именуемое истиной по сю сторону границы именуется заблуждением по ту сторону!
Мы пытались рассказывать летням, что справедливость гнездится не в обычаях, а в естественном праве, вéдомом народам всех стран. И даже будучи изгнаны из Лета, многие из нас не усомнились. Но скажите, разве — хотя бы по произволу случая — найдётся один-единственный закон действительно всеобщий? В том-то и состоит диво дивное, что из-за многообразия людских прихотей такого закона нет.
Воровство, кровосмешение, дето— и отцеубийство — какие только деяния ни объявлялись добродетельными! Ну как тут не дивиться, — кто-то имеет право убить меня на том лишь основании, что я живу по ту сторону реки и что мой монарх поссорился с его монархом, хотя я-то ни с кем не ссорился!
Эта неразбериха ведёт к тому, что один видит суть справедливости в авторитете законодателя, другой — в нуждах монарха, третий — в общепринятом обычае. Последнее утверждение — наиболее убедительное, поскольку, если следовать доводам только разума, в мире нет справедливости, которая была бы неколебимо справедлива, не рассыпалась бы в прах под воздействием времени. Меж тем — обычай справедлив по той простой причине, что он всеми признан, — на этой таинственной основе и зиждется его власть. Кто докапывается до корней обычая, тот его уничтожает. Всего ошибочнее законы, исправляющие былые ошибки: человек, который подчиняется закону только потому, что он справедлив, подчиняется справедливости, им же и выдуманной, а не сути закона: закон сам себе обоснование, он — закон, и этого достаточно. Любой вздумавший исследовать причину, его породившую, обнаружит её легковесность, полную несостоятельность и, если ещё не приучил себя спокойно взирать на все чудеса, творимые людским воображением, долго будет удивляться тому, что всего лишь за одно столетие люди начали относиться к оному закону столь почтительно, столь благоговейно.
Взявшись проповедовать в Лете, мы знали, что искусство подтачивания и ниспровержения государственных устоев как раз и состоит в ломке общепринятых обычаев, в исследовании их истоков, в доказательстве их неосновательности, их несправедливости. „Нужно вернуться к первоначальным, имеющим твёрдую основу законам, сведённым на нет несправедливым обычаем“, — вот чего мы не могли сказать. Мы пытались насадить у них нашу справедливость, наши законы — и вы понимаете, отчего мы потерпели поражение. Но если даже теперь мы заговорим иначе, подобная игра всё равно приведёт к несомненному проигрышу, ибо тут уж несправедливым окажется решительно всё.
Представим: народ охотно прислушивается к ниспровергателям. Он начинает понимать, что ходит в ярме, и пытается его сбросить, и терпит поражение. Выигрывают при этом лишь сильные мира сего — но ими окажемся не мы, ибо мы узурпаторы. А народ не должен знать об узурпации власти: когда-то для неё не было никакого разумного основания, но с течением времени она стала разумной; пусть её считают неистребимой, вековечной, пусть не ведают, что у неё было начало, иначе ей быстро придёт конец.
Стоит ли их приучать видеть в нас врага, причём, побеждённого? Не лучше ли оставить их жить и развиваться своим путём, вариться в своём котле? Научить почитать Весну как землю в ладонях Богов? Мудрейший из законодателей говорил, что людей ради их же блага необходимо время от времени надувать, а другой, тонкий политик, писал: „И так как он не ведает истины, дарующей освобождение, ему лучше быть обманутым“.
Так не стоит же внушать летням, что их законы несправедливы. Напротив, ради нашей же безопасности, мы не должны разрушать их убеждений: законам дóлжно повиноваться просто потому, что они — законы, равно как власти предержащей — просто потому, что она власть — независимо от их справедливости…»
Кончилась тренировка тем, что Сюрфюс сбежал от учителя. Сначала спрятался за музыкантов.
— А ну возвращайся! — потребовал властелин прутика.
— Смилуйясь, — взмолился ученик. Впрочем, его жалобный, усталый тон Хина не обманул. Он-то знал, что Келеф тянет время и выискивает пути отступления. — Зоа и тот нас жалел.
— Потому и выросло, что выросло, — не замедлил отозваться родич, как показалось Одезри, больше намекая на Нэрэи или кого-то ещё.
Сюрфюс, впрочем, ответа не слушал. Мелькнул молнией, ухватил Хина за руку и шмыгнул мимо строгого учителя, мнившего, что надёжно перекрыл выход.
— Ах, ты вот какой быстрый! — грозно долетело вслед беглецам. — А в танце еле ползаешь. Ну-ну, я припомню.
Должно быть, вид у Хина сделался то ли встревоженным, то ли сочувствующим, потому что Келеф вдруг расхохотался. Потом объяснил:
Мёртвая саванна, причудливые красные скалы и белые пески, поющие на ветру — такова страна вечного лета. Здесь люди жестоки и хитры. Пытаясь выжить и защитить свою землю от алчных соседей, Хин, мальчишка шести лет, и его мать просят о помощи древний народ Сил’ан. Но Келеф — его посланец — сталкивается со стеной ненависти и суеверного страха. Подданные готовят бунт, чужие войска вторгаются во владение. Сможет ли Хин стать ключом к пониманию между двумя народами?Он услышит музыку Лун, оседлает облако, встретит в себе цветного дракона.
Вы никогда не задавались вопросом: «А что если бы…?». Автор книги: «Легенда знающего. Махагон», задался таким же вопросом. Что стало бы с миром, если бы не было таких Великих Империй как Рим, Османской или Монгольской Империи. Не было таких великих людей, как Александр Македонский, Юлий Цезарь, Чингисхан или даже Ленин и многих, многих других. Что если бы эти люди появились слишком рано или слишком поздно для своего времени? Что если бы во времена средневековых царей и королей, мир погрузился в вековую войну? Возможно, наш мир был бы не таким, каким знаем его мы.Автор, Евграф Декю Ророк, погружает читателя в мир пяти Великих Империй.
Открой для себя новый мир: невероятные бескрайние леса, белые скалы с прекрасным рассветом и невероятным закатом, огромные замки, страшные жуткие подземелья с ужасающими тварями, а также фантастические звери, такие как синие тигры, принимающие вызов по взору ока, мощные черные волки и многие другие. Эта книга не про романтичных милых вампиров, образ которых популяризовало современное общество, она про злобных древних тварей, фантастических животных и про искренних, свободолюбивых, отчаянных людей! Самодовольные жестокие твари хотят сломить и уничтожить человеческий род.
В одно мгновение Артур, потерял то немногое, что у него было. Корпоративные интриги и зависть привели его на больничную койку. С искалеченным телом и сломленным духом, он уже потерял всякую надежду на нормальную жизнь. Однако новую надежду ему подарила Сара, старшая научная сотрудница его отца и нынешняя опекунша Артура. Собрав группу специалистов, она создаст новый виртуальный мир…
Повезло так повезло! Попал в тело эльфийки и уживается там вместе с хозяйкой. Но есть возможность разделиться, для этого всего-то нужно найти некий "гроб". .
Макс уже вырос, но Насте есть о ком заботиться. Беды не оставляют девушку и ее окружение. Сможет ли она все преодолеть, чтобы стать сильнейшей альфой? История покажет…
Сибиу — небольшое княжество, с двух сторон окружённое могучим Халинским халифатом. Правда и остальные два соседа у него были не из лучших. Штирия так и норовила оторвать кусочек полакомей от славных северных земель, а в Богемии царила постоянная смута, вызванная неожиданным восстановлением и столь же неожиданным разрушением проклятого замка Вышеград, не смотря на то, что с тех пор минуло больше полугода, клирики и баалоборцы и не думали покидать пределы этого Вольного княжества, что весьма нервировало местных священнослужителей из Первородной Церкви.