Дорога в маги - [3]

Внезапно перед его глазами мелькнул словно клочок рыжего пламени, и сразу все изменилось. Погас электрический свет, но хуже видно не стало. Ровное желтоватое сияние, казалось, наполнило пространство пустой библиотеки. Неярким зеленоватым свечением окутались стоящие на полках книги. Когда Олег взглянул на себя, то увидел, как по нему, пульсируя, прокатываются волны оранжевого, синего, фиолетового пламени. Он вспомнил, что так уже было. Тогда, на даче у Сереги, он уже видел этот проблеск пламени, очертаниями напоминающий женское лицо, и сигарета в руках вдруг затлела от небрежного прикосновения пальца.

Стараясь сохранить это необычное состояние, он перевел взгляд на текст и словно завороженный прочел вслух вдруг ставшие ясными строки:

Эррум гханаш ти увайре.

Зенум угандш зум шайде.

Эрхабн нун зигданшрайде!

Обычно мягкий и спокойный, голос его приобрел холодные и жесткие интонации. Так мог бы звучать безумный и ликующий северный ветер, пролетая над вымороженным им городом – мертво и жестоко. Сквозь застлавшую сознание пелену он ясно увидел смысл этих строк:

Смерть предоставит свободу пути.

Маг не обязан к мертвым идти.

Сам для себя ты дорогу найди!

Внезапно наваждение закончилось. Загорелась лампочка, и к нему забежала встревоженная Лена.

– Что случилось?

– О чем ты? – в свою очередь спросил Олег, изображая неведение.

Ему очень не хотелось объяснять, что за блажь заставила его читать стихи на непонятном языке в библиотеке, да еще при этом орать во весь голос.

– Здесь как будто кто-то стихи читал. Таким, знаешь, неприятным голосом! Очень неприятным! У меня аж мороз по коже! А потом свет погас.

– Здесь читал?

– Ну да, звук отсюда шел.

– Так, может, это я читал? – с улыбкой спросил Олег.

– Ага, разбежался. Можно подумать, я твоего голоса не знаю. Тебе так не заговорить даже с дикого перепоя. Нет, правда, ты ничего не слышал?

– Нет, вроде ничего. Правда, я зачитался. Книжка интересная, мог и не обратить внимания. Вот свет гас, это видел. Наверно, кто-то выключателем балуется, – сделал предположение Олег.

– Все может быть. – Лена заметно успокоилась. – Как меня достала эта библиотека! – Вместо страха в ее глазах появилась злость. – Уйду я отсюда. Вот доработаю месяц и уйду!

– А что так? – поинтересовался Олег. – Обижают?

– Да нет. – Сосредоточенно глядя в карманное зеркальце, она принялась поправлять макияж. – Место тут нехорошее. Никто больше года проработать не может. Чудится всякое. Сегодня вот стихи кто-то читал так, что все лампочки погасли, вечерами книги шелестят, как под ветром, а месяца три назад, незадолго перед тем как ты сюда шляться повадился, вообще видела то ли привидение, то ли глюк. Так и с ума сойти можно!

Заинтересовавшись, Олег принялся расспрашивать, особенно интересуясь глюком, однако вполне оправившаяся Лена заявила, что подробности своего сумасшествия предпочитает держать при себе и поделится ими разве что с психиатром, когда ее упекут в «желтый дом», что непременно произойдет, если она не уволится в ближайшее время.

Олег не стал настаивать. Помимо потрясающей красоты и незаурядного ума, Лена отличалась также поистине непоколебимым упрямством. Ему припомнилась произошедшая не так давно история. Преподавательница по эстетике, высохшая желчная дама, с первых занятий невзлюбившая Лену и еще нескольких наиболее красивых девушек курса, была просто помешана на форме одежды. Перед экзаменом она потребовала, чтобы все мужчины явились в костюмах и при галстуках, а девушки в строгих блузках и юбках не меньше чем по колено длиной, сделав Лене особенное замечание за слишком открытый, по ее мнению, живот. Лена промолчала, хотя всегда устраивала грандиозный скандал, если кто-то пытался указывать ей, как одеваться. Все решили, что она смирилась, и Сухая Стерва (нередко так же употреблялось и сокращение этого прозвища – СС) довела и ее, но это мнение с треском разлетелось на следующий день.

На экзамен Лена явилась, как и было предписано, в строгой, под горлышко, блузке и юбке по колено. Кроме этого, на ней были надеты алые кружевные трусики-стринги, белые носочки и туфли на высоком каблуке, в чем мог убедиться любой желающий. И блузка, и юбка, надетые по приказу преподавателя, несмотря на полное соответствие размерам и покрою, отличались невероятной прозрачностью и никак не могли служить преградой для заинтересованного взгляда.

Экзамен Леночке пришлось пересдавать с комиссией, после чего в ее зачетке, помимо пятерки, появилась небольшая приписка: «Обладает великолепным эстетическим чувством и не стесняется его демонстрировать». Как легко догадаться, комиссия состояла из мужчин, причем некоторым из них посчастливилось видеть ее демарш против Сухой Стервы. Правда, на курсе еще долго шутливо спрашивали, что же именно преподаватели уклончиво назвали «эстетическим чувством»? Бюст или то, на что были надеты алые стринги?

Вспомнив эту историю, Олег перестал настаивать на рассказе и поинтересовался, чем же он может помочь? Ответ девушки был получен незамедлительно: он как джентльмен просто обязан подождать ее до конца рабочего дня, а после проводить в какое-нибудь место, где подают алкогольные напитки, – снять стресс.