Дорога в Лефер - [17]

— Благодарю! — Олаф кивнул в знак благодарности и тронул вожжи.

Животные потянули повозку вправо, по тропинке, протоптанной у самого берега Фера.

— Вождь, их больше, чем пальцев на руках… — внезапно прошептал Рагмар, напряжённо сидевший на соломе и озиравшийся по сторонам. — Намного больше.

— Что, тоже заметил? Я из-за этих робких парней, побоявшихся показаться нам на глаза, и не захотел ехать дальше по тракту. — невесело вздохнул Олаф. — Интересно, кого это они ждут…

И действительно: нет-нет, да кусты на том бегу шевелились.

— Нас, — отчеканил Ричард. — Ганс же дал тебе знать: он зовёт тебя Везучим, только если нанят врагом. Ты же помнишь.

Магус, похоже, вынырнул из прошлого только затем, чтобы укоризненно взглянуть на Олафа. Через мгновенье его взгляд вновь был прикован к изощрённо выписанным буквам.

— Да помню я, помню. Ещё лет пять назад условились… Мог бы хоть намекнуть, чего он тут делает.

— Вождь, по-моему, он намекал, — выдавил из себя Рагмар после напряжённого молчания. — Помните? Он сказал, что этот груз надо везти вброд. Вброд… Он просил не нести этот груз дальше… Помните, как он размахивал руками, говоря о том, что тебе не пришлось бы его везти дальше?

Орк хрустнул пальцами. От треска даже Олаф поёжился, побывавший не в одной кровавой сече.

— Он говорил что-то о броде, и, мне кажется, просил не ходить там, — заметил Ричард. — Здесь поблизости только один такой. До заката доберёмся.

Ворона пролетела над головами наёмников и огласила воздух карканьем. Оно было очень противным и недобрым. Орк знал: такие вороны предвещают кровь и несчастья. Плохие вороны, плохое карканье… И брод плохой. Магус упомянул его с нехорошими нотками в голосе. Рагмар знал: у таких мест есть свои духи-хранители, и мало кто из них добр к путникам. А вечером там и вовсе нельзя появляться. Заберут ещё или животных попортят, бабки им переломают.

— Вождь, что там нас ждёт?

Рагмар спросил это без волнения. В голосе его слышалась только холодная решимость. Такая же, что и у солдата перед последним боем…

— Если бы они хотели нас убить, попробовали бы сделать это прямо там, у моста. Их раз в пять больше, к чему бояться? Нет, нас скорее даже оберегают. Или направляют.

— Но кто? — подал голос Ричард.

Рагмару показалось даже, что произнося это, губы Магуса шептали совершенно другие слова. Может, он читал книгу, а отвечал в полусне? Да… и шептал про себя слова из книги… Странный, очень странный шаман. Орочий поступил бы иначе! Он бы отправился по Великому древу в верхние и нижние миры, чтобы посоветоваться, и отыскал бы ответы на вопросы. А если бы духи заартачились, то позвал бы коори, гигантскую птицу, на которой путешествовал средь миров. Ведь по Великому древу сколько полазишь! Только на птице и долетишь что вверх, что вниз! Так рассказывали шаманы — а значит, так оно и было.

— Но кому нужно нас так вести? Словно бы дичь загоняют в капкан. Так онтокса ведут к яме, не давая ему уйти в чащу, — затянул Рагмар.

Он хорошо знал, о чём говорил, лучший охотник племени, где ему не нашлось места. Этот мир менялся слишком быстро. А может, не мир, а обитатели его? Рагмар пока что не нашёл точного ответа на этот вопрос.

— Или заказчику, или людям, которым не хочется выполнения этого заказа, — протянул Олаф.

Он тоже знал, о чём говорил, человек, прежде звавшийся Бесшабашным — а потом прозванный Везучим. Ещё бы. Ведь он — выжил… Единственный из всего отряда — но выжил… И помог ему в этом сам Ричард, будучи ещё подростком. Подростком — по возрасту: к тому времени он уже давным-давно повзрослел. Сгорели в пламени его детство и юность, сгорели в один день, а золу растоптали убийцы родителей под стоны заживо сгоравших людей… Да, Ричард уже забыл, был ли он когда-нибудь ребёнком или нет… А может, и не было ничего такого? И он с самого рождения сидел, вперив взгляд свой в очередную книгу?.. Нет, не может такого быть! Хотя… Кто его там знает?..

* * *

Есть такие люди, о которых говорят «застёгнут на все пуговицы». Рудольф был из таких — причём в самом прямо смысле слова. Он всегда был одет, словно бы через минуту — на приём к отцам города, а то и к самому бургомистру. Видимо, маг ждал этого, но никак не мог дождаться. А время он любил проводить, тренируя молодых магов. Большинство из них нашло себя в наёмничестве, кое-кто остепенился и осел в одном из городов Двенадцатиградья. Но где бы они ни были, каждый первый день осени к Рудольфу на стол ложилась кипа бумаг: ученики присылали письма. Никто уже не помнил, кто первым из подмастерий Дельбрюка завёл традицию присылать ему обстоятельные доклады о том, что произошло за год после окончания обучения.

Но как-то оно получилось, что Рудольф теперь собирал целый ворох бумаги раз в год. Городские скороходы загодя готовились к доставке, чистя сапоги и отдыхая денёк-другой перед этим: за прошедшие годы у мага в учениках побывало столько людей, что они своими письмами заполняли целый сундук! И не самый маленький сундук, следует заметить.

Получив письма, Рудольф терял — единственный раз за год! — самообладание, ходил по дому, нервно заложив руки за спину, что-то шептал себе под нос. Мало кто мог сообразить: Дельбрюк волнуется! Да-да! С виду невозмутимый маг, прошедший огонь, воду и трёхлетнее перемирие со всеми соседями Лефера (последнее было ужаснее и труднее всего), Рудольф волновался и собирался с духом. А когда солнце клонилось к закату, он наконец-то садился за письменный стол и доставал аккуратный, короче указательного пальца, ножик для писем и…