Дорога в Гандольфо - [2]

Обнимайтесь, пейте вино, смейтесь и плачьте, возлюбя ближнего своего и не отвергая его любви. И пусть поймет мир, что нет ничего постыдного в восторженном состоянии души. Услышан голоса сестер и ваших братьев и вникнув в смысл сказанного ими, сохраните добрые воспоминания о празднике Святого Януария и постарайтесь руководствоваться и жизни христианский доброжелательностью. Земля может стать гораздо лучшим местом, чем сейчас, и. собственно, предназначение жизни и заключается в том, чтобы добиваться этого!"

На запруженной многолюдным скопищем площади Святого Петра царила тишина. В любую секунду на балконе мог появиться пользующийся всеобщей любовью папа. преисполненный, как обычно, силы, достоинства и великой любви. Вознеся руки к небу, он благословит собравшихся. А тем самым подаст сигнал и звонарям.

В одной из высоких палат ватиканского дворца, возвышавшегося над площадью, стояли небольшими группами кардиналы, епископы и священники и, беседуя, то и дело поглядывали на сидевшего в конце залы папу. Помещение поражало великолепием красок — алых и пурпурных в сочетании с ослепительно бедой. Ну а сами священнослужители в своих живописных одеяниях и головных уборах, символизировавших высшую церковную власть, словно являли собою яркую, живую фреску.

Наместник Бога на земле папа Франциск I — полный, ширококостный, с самым что ни на есть мужицким лицом — восседал на обитом голубым бархатом троне из

слоновой кости. Рядом с ним стоял его личный секретарь, молодой негритянский священник из нью-йоркской епархии. Именно такого помощника и желал иметь папа.

Они о чем-то тихо беседовали. Папа, повернув к нему огромную голову, с безмятежным спокойствием смотрел своими большими и ласковыми карими глазами на молодого священника.

— Маннаггиа! — прошептал Франциск, прикрывая рот тяжелой крестьянской рукой. — Это безумие! Целый народ в течение недели будет пьянствовать! Каждый, кому ни вздумается, начнет заниматься любовью прямо на улице. Вы уверены в том, что мы поступаем правильно?

— Я уже дважды разговаривал, на эту тему. Может быть, вы захотите обсудить этот вопрос с ним сами? — ответил чернокожий прелат, предупредительно наклонившись к папе.

— Боже упаси! Он всегда был самым хитроумным во всей деревне!

К креслу, в котором сидел папа, приблизился один из кардиналов и, почтительно кивнув головой, увенчанной митрой, сказал мягко:

— Пора, ваше высокопреосвященство. Народ ждет вас.

— Кто?.. Ах да, конечно... Сейчас, мой добрый друг! — Франциск всегда называл его так — своим «добрым другом».

Кардинал улыбнулся. Глаза его были полны обожания.

— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство! — проговорил он и отошел.

А наместник Бога принялся напевать какой-то мотив. Через несколько секунд послышались и слова:

— О утро... плохое здоровье... а-ля-ля... тра-ля-ля, тра-ля-ля!..

— Что вы делаете?! — встревожился папский помощник, прибывший в Ватикан из Гарлема.

— Исполняю арию Рудольфе... О великий Пуччини!.. Я всякий раз пою, когда нервничаю, это мне помогает.

— Прекратите. Или уж, пойте лучше какой-нибудь григорианский псалом или литанию!

— Я не знаю ни того, ни другого... Кстати, ваш итальянский становится чище, но еще оставляет желать лучшего!

— Стараюсь, брат мой. Хотя с вами учиться не очень-то легко... Но хватит, нам пора! Идемте на балкон!

— Не тяните меня! Дайте вспомнить. Я поднимаю руку, затем опускаю ее и делаю крестное знамение справа налево...

— Слева направо! — сурово прошептал священник. — Вы не слушаете? Если мы намерены продолжать наше участие в этой клоунаде, то прошу вас запомнить, ради Бога, хотя бы основные положения!

— Я думал, что коль уж оказался тут, то должен не брать, а давать, или, говоря иначе, изменить все это.

— Не надо ничего выдумывать. И ведите себя как можно естественней.

— В таком случае я буду петь.

— Я не то имел в виду. Идемте же.

— Хорошо, хорошо! — проговорил папа, поднимаясь с кресла и благодушно улыбаясь всем присутствующим в зале. Затем снова повернулся к помощнику и едва слышно произнес: — Ну а что, если кто-нибудь вдруг спросит меня о том, кто он, сей Святой Януарий?

— Никто вас не спросит. А если все-таки случится такое, ответьте ему вашей обычной стандартной фразой...

— Ну да, конечно!.. «Читайте Святое писание, сын мой!» Сами понимаете, все это какое-то безумие!

— Идите чинно, не спеша, а когда остановитесь, держитесь прямо. И, ради Бога, улыбайтесь: ведь вы столь счастливы!

— Ошибаетесь, африканец: я жалок!

Через огромные двери папа Франциск I, наместник Бога на земле, вышел на балкон, где его встретило громовое приветствие, потрясшее площадь Святого Петра до самого ее основания. Тысячи и тысячи верующих вопили в экстазе:

— Папа!.. Папа!.. Папа!..

В тот момент, когда его высокопреосвященство папа римский выходил на балкон, где заходившее на западе оранжевое светило сразу же отразилось в его одеянии мириадами бликов, многие из находившихся в зале смогли услышать слетавший с его уст приглушенный напев какого-то псалма. И каждый полагал, что это старинное, известное только очень большим ученым музыкальное произведение. Таким, которые обладали эрудицией папы Франциска.