Дорога в Эсхатон - [3]

— Станислав Львович, неужели от всего огромного корабля арианцев осталась эта маленькая пластинка?

— Вряд ли, свидетели видели много падающих обломков.

— И я видел, они ярко горели налету, — Георг наклонился к Пилевичу, — Где же тогда они?

— Мои люди ничего не нашли. Арианцы тоже искали и с тем же результатом.

— Не верю я им!

— А я верю. Они ведь пытались тебя захватить после разрушения крейсера?

— Ну, пытались.

— А зачем ты им, если столь желанная тьма свалилась бы им в руки?

— Ну, ради прикрытия иных целей или из мести.

— Тебе конечно, лучше знать, но зачем тогда они меня на свой корабль таскали?

— Тебя, зачем?!

— Для беседы с какой-то арианской шишкой.

— Зовут не Аор?

— Нет, его имя Смарл. Он сказал, что обломков они не нашли и попросил меня включиться в поиск.

— И ты бесплатно согласился?

— Ещё чего! Обещали три слитка золота.

— Обманут.

— Хрен с ними, мне и так интересно.

— Что ж получается, Станислав Львович, выходит, обломки кто-то прихватил?

— Не исключено, но кто?

— Я выясню. Мне давно надо было об обломках подумать, а я расслабился, размяк. Спасибо, хоть ты напомнил!

— Георг, что ты себя винишь, может крейсер действительно весь сгорел?

— Да? А пластина? Кстати, как она к тебе попала?

— Георг, ты даже представить себе не можешь, насколько огромна армия моих агентов. Люди живут в самых различных точках Земли, занимаются своим делом, но всегда помнят, что если что-то необычное попадет им в руки, неважно, информация, камень, похожий на метеорит или древняя рукопись, то это можно продать. Я щедро плачу.

— Представляю, сколько хлама тебе притаскивают.

— Ну, не мне же его тащат. На меня работают лучшие профессионалы, так что до меня доходят реальные артефакты.

— И как же ты определил, что пластина арианская?

— Это ты определил, а я лишь установил, что она внеземная.

— И как же?

— Мои ребята специальный детектор смастерили. Мы через него метеориты пропускаем, надёжность сто процентная.

— А твои люди руками находки не трогали?

— Нет, я сразу приказал соблюдать максимальную осторожность.

— Ну и чутьё у тебя, Станислав Львович!

— Да, уж, Бог не обидел.

— Но ведь всё равно были люди, которые пластину руками брали, ну агенты, торговцы, что с ними?

— А ничего, — Пилевич развел руками. — Такое ощущение, что пока пластину не замечаешь, она вроде бы тебя тоже не видит.

— А если замечаешь?

— Вот об этом, — Пилевич горестно кивнул, — я и хотел рассказать. Один мой ученый, Алфий, очень способный был мальчик, взял пластину в руки.

— И что?!

— Внешне ничего не изменилось, но у меня во всех лабораториях скрытая сигнализация и наблюдение имеется. Охрана успела перехватить парня, он с пластиной наружу торопился. Хорошо и я был на месте.

— Охрана не заразилась?

— Парня усыпили дротиком, потом меня дождались. Я пластину в ту хоравскую коробочку и поместил.

— А с парнем что было?

— Проснулся, сел на табурет и замолчал, словно все слова забыл. Мы к нему по динамику и так и этак, молчит. Живой истукан. Вот я и принял решение засунуть его в камеру анабиоза. Мне хоравы оставили парочку. Хочешь посмотреть?

— Парня? Нет, потом. Ты лучше скажи, что, кроме поведения заметил?

— Аура у него серая стала.

— Вся?!

— Вся.

— Станислав Львович, арианцам говорил о пластине?

— С какой стати? Я же не знал, что она арианская.

— И даже не догадывался?, — усмехнулся Проквуст.

— Подозревал. И раз пластина арианская, ты и решай.

— Спасибо за доверие, Станислав Львович, тогда пока молчим. Сначала я должен срочно побывать на месте гибели крейсера. Как можно скорее я должен вылететь в Израиль, а потом попасть в Ливан. Поможешь?

— Я всё организую. Отель, где заказать?

— Отель ты знаешь.

— "Парк", это старьё?

— Обнюхаю старые следы.

— Понятно, сделаю. Завтра, скажем, в семь утра за тобой придёт машина. Устроит?

— Станислав Львович, ты что, волшебник?

— Нет, волшебником Смит был, а я только учусь. Но секрет уже знаю: большинство людей любят деньги, особенно, если это большие деньги.

— Спасибо, тогда я домой, с твоего позволения.

— Удачи, Георг.

* * *

За машиной Проквуста автоматически закрылись ворота, он приехал домой. Вот он, блистающий стеклом и металлом, даже ночью в них отражаются звезды и пологие звуки прибоя. Разве ж это не сказка? Ему так хорошо здесь со своей семьёй. Георг много раз спрашивал себя: и это всё? Все его страдания, потери и невероятные приключения, это всего лишь прелюдия вот к такой спокойной жизни? Награда герою состоялась? Но почему тогда от этой мысли холодно на душе?

Сыну уже почти шестнадцать. Взрослый, настолько, что сам рассказал отцу, что с друзьями ему не везет. Георг очень серьёзно ему тогда ответил, что школа не имеет права занимать в жизни человека слишком большое место. Она очень скоро станет воспоминанием, приятным или не очень, но всего лишь воспоминанием. И если при этом даже самые невероятные успехи школьных лет останутся вершиной всей жизни — это катастрофа. Кажется, Артём понял. Он очень разумный, не по годам.

Проквуст хлопнул дверцей машины и посмотрел наверх. Так, ну, конечно же, сын внеурочно смотрит телевизор, а Леночка, наверное, читает при ночнике. Георг вздохнул, жаль, что господь больше не дает им детей.