Дорога свободы - [56]

благие намерения? Вы хотите, чтобы я вложил деньги в предприятие, представляющее собой совершенно неизвестную величину. Ведь это же глупо, Джексон, посудите сами. — Oн закурил сигару; Эмери, откинувшись на спинку кресла, слегка улыбаясь, следил за Гидеоном. Тот сидел молча: сознание безнадежности всей этой затеи тяжелым камнем легло ему на Душу. Он заехал так далеко, он потратил столько денег. Из тех, заветных. А ведь как трудно доставался им каждый доллар! Один человек даже отдал жизнь за эти доллары. А сколько долларов ушло на один только железнодорожный билет? Как далеко он уже зашел; сможет ли он итти дальше? Неужели Кардозо прав? Неужели прогресс невозможен без страданий, без этих постоянных мук, неужели бедняк навечно осужден нести это тяжкое бремя?

— Может, и глупо, — сказал Гидеон. — Я мало что понимаю в делах. Ничего не понимаю. Но в хлопке я понимаю, в рисе я понимаю. Всю жизнь видел, как растет хлопок, как лопаются коробочки, как негры работают на полях, собирают хлопок. Покажите мне хлопковое семя, и я скажу, какой это сорт. Покажите мне рис, и я скажу, где он вырос, на высоком месте или в низине. Это я знаю, уж поверьте мне. И еще одно я знаю: вы, янки, умеете делать из хлопка материю. Вы тут, в Новой Англии, все строите и строите фабрики. А как делать материю, если никто не будет разводить хлопок? Может, плантаторы будут? Это еще не скоро. Надо еще нас сломить, чтобы разводить хлопок по-старому. А какая на него будет цена, если весь он будет в руках у нескольких плантаторов? Вы говорите, какие гарантии? — вот вам гарантии: в Америке нужен хлопок, везде нужен хлопок. Уже четыре года нет хорошего сбора. Хлопок сейчас ходкий товар. Дайте нам землю, и мы покажем пример, мы покажем всем на Юге, как надо делать. Как с рисом на островах: негры развели же там рис, только правительство само от них отвернулось; отобрало у них землю, ту самую землю, что они отвоевали у мятежников. Если вы пойдете на это, не побоитесь, то и другие не побоятся. Нам бы только пять лет на своей земле, тогда увидите, лопнем, а хлопок и посадим и соберем. Все выплатим, до последнего цента, еще и с прибылью. Видели вы, как негры работают? Может, бывали на Юге в старое время, при рабстве, тогда знаете, как работали негры под плетью. А я вам скажу: свободный негр на своей собственной земле будет работать вдвое лучше. Уж я знаю. Поверьте мне, мистер Уэнт, я пришел не за милостыней. Я это не от гордости. Старик-учитель, он учит наших детей, он говорил: «Гидеон, не будь гордым, детям нужны книги, бумага, дадут — бери, не будь гордым». Но тут другое, тут не милостыня, даю вам честное слово.

Гидеон умолк; никогда еще он не говорил с белыми так долго и так горячо; он сидел в смущении, опустив голову, разглядывая скатерть. Доктор Эмери рассматривал свои ногти. Все молчали, лишь большие стоячие часы в углу комнаты нарушали тиканьем тишину. Уэнт стряхнул пепел с сигары и спросил:

— Сколько земли в этом Карвеле, Джексон?

— Двадцать две тысячи акров с лишком.

Эмери свистнул. Уэнт покачал головой. — Мы плохо знаем Юг, — сказал он, — а что и знаешь, то забывается. Даже война уже стала забываться.

— В Англии это было бы целое герцогство, — заметил Эмери, — и даже не маленькое.

— А какая там земля?

— Половина хорошей, — ответил Гидеон. — Остальное кустарник, сосновый лес, немного лугов и болото.

— Там как будто есть дом?

— Есть большой господский дом. Карвелы редко приезжали, жили больше в Чарльстоне.

— Как вы думаете, кто-нибудь купит этот дом, годится он на что-нибудь?

Гидеон покачал головой: — Очень уж велик. Плантаторы, даже если сохранили землю, все равно еле сводят концы с концами. Ни у кого не найдется столько денег.

— А во сколько у вас там оценивают все это: землю, дом и прочее?

— Федеральный агент взял довоенную оценку. Это значит, не считая рабов, — четыреста пятьдесят тысяч долларов. Говорят, на торгах земля пойдет по пять долларов за акр. Разделят на двадцать два участка по тысяче акров. Одни пойдут дешевле, другие дороже.

— Вы говорите, у вас там около тридцати семей. Три тысячи акров — это солидная площадь. Я знаю, в Массачузетсе люди на двадцати-тридцати акрах заводили ферму да еще в банк откладывали, а там земля не бог знает какая.

— Это верно, сэр, — согласился Гидеон. — Земля у нас хорошая. Но в каждом участке будет только половина пахотной земли. Можно еще расчистить, но это долго. А потом у нас занимаются не тем, что у вас. У вас одно молочное хозяйство, а нам, кроме кукурузы и овощей для еды, кроме пары свиней, надо еще вырастить хлопок на продажу. А хлопковое поле надо в пятнадцать-двадцать акров, не меньше, а то ничего не заработаешь.

— Ну, а как вы думаете сбывать ваш хлопок?

— Купим старый джин, старую упаковочную машину, купим еще машин сколько надо. Там у нас сейчас прокладывают железную дорогу, до погрузочной станции будет миль десять.

— Мулы есть у вас?

— Немного. Можно еще купить.

Уэнт повернулся к Эмери и спросил: — Ну, что вы скажете, доктор?

— Я видел, как вы выбрасывали деньги на худшие дела