Дорога соли - [30]

— Верблюд словно знал дорогу домой, хотя не был здесь больше года. Он принес сына на спине, а тот, казалось, пребывал в каком-то трансе, не понимал, где находится. Его глаза оставались открытыми, но он не узнавал даже собственную мать, был весь покрыт кровью. Я подумала… — Тут Рахма запнулась. — Да, решила, что сын уже умер или смертельно ранен. Меча с ним не было. Пожинающий Жатву — так звался его клинок. Прежде он принадлежал моему брату, его анет ма,[29] а до него — дяде этого человека. Сын никогда не расстался бы с этим мечом по доброй воле. В нем воплощалось его достоинство. С ним вообще не было ничего: ни воды, ни еды. Представить себе не могу, как он остался жив, разве что духи сохранили Амастана для каких-то своих целей. — Старуха помолчала, потом продолжила: — Но кое-что он все-таки привез с собой. Эту вещь сын сжимал в правой руке. Мы пытались разогнуть его пальцы, но он набросился на нас, как дикий зверь. Она до сих пор с ним. Я почему-то уверена, что Амастан будет спасен, если нам удастся забрать ее у него. Кель-Асуф через эту вещь сосет из него силу. Я не сомневаюсь в этом. Что только мы не перепробовали!.. Знахарки давали ему сонное зелье, но он отказывался пить. Инеден пел песню ветров, а мы стучали в барабаны, чтобы изгнать злых духов, но ничто не помогло. Святые марабу читали над ним молитвы и прикалывали к одежде изречения из Корана. Я могла бы сказать им, что это не поможет. Сын в ярости срывал их с себя вместе с одеждой и бегал совсем голый! Один колдун из Тимбукту увешал его шатер амулетами и талисманами, которые принес с собой из южных стран, но Амастан не обращал на них никакого внимания и ложился спать, спрятав крепко сжатую руку под себя. Кто бы ни пытался разжать его пальцы, имел дело с дикой яростью злых духов, овладевших им. Уже больше трех месяцев он в таком состоянии. Нельзя допустить, чтобы это продолжалось дальше.

— Я хочу помочь ему, но не знаю, как это сделать. — Мариата закусила губу.

Рахма повернулась и посмотрела ей в глаза.

— Увидев тебя, он заплакал. Впервые за все это время на его лице появилось человеческое чувство. — Она устало вздохнула, встала и продолжила: — С самого детства Амастан любил поэзию. Ему нравилось сочинять стихи и складывать песни. Местные девушки изумлялись, как искусно он умеет обращаться со словами. Каждой хотелось выйти за него, но он сказал, что не женится, пока не дойдет до Дерева Тенере,[30] не увидит море и не узнает, каков холод снегов, покрывающих вершины самых высоких гор.

Мариата улыбнулась. Подобные романтические представления обладали для нее неотразимым обаянием.

— Так он исполнил все, что задумал?

— Да. Потом сын обручился с девушкой, которая жила в горах Адрар-н-Фугас, и отправился туда, чтобы привезти ее и познакомить перед свадьбой со мной и со своей бабушкой. Видишь ли, моя мать слишком старая и больная, чтобы отправляться так далеко. Она умерла до его возвращения. Вероятно, это было к ее благу.

Услышав это, Мариата глубоко смутилась. Так, значит, он был помолвлен? Она постаралась напомнить себе, что это не ее ума дело. Что из того, что какой-то незнакомый мужчина обручен? Но в глубине души девушка неожиданно для себя была откровенно уязвлена.

— Где сейчас его возлюбленная?

Рахма отвернулась.

— Никто этого не знает. Похоже, где-то пропала. Но умоляю, не слушай сплетен. — Не успела Мариата осмыслить эту странную просьбу, как Рахма торопливо продолжила: — Слова обладают самой мощной магической силой на свете, и твоя бабушка знала это. В твоем роду все понимали силу слов еще с тех самых пор, как была жива мать-прародительница. Как же еще она могла убеждать, чтоб к ней приходили, каким другим способом можно было создать наш народ? Да, самая обыкновенная девушка, не старше тебя, совсем простая, из маленького пыльного селения на юге Марокко. Но в ней скрывалась такая сила, что она смогла оставить безопасное населенное место и начать новую жизнь на дикой земле. Для этого прародительница, должно быть, общалась с Кель-Асуфом, стала одним из духов пустыни и подчинила их своей воле. Ведь это они помогли ей создать наш народ. Ее сила передавалась по женской линии вашего рода точно так же, как все подобные ценные свойства. Она пребывает и в тебе. Я должна верить в это, иначе Амастан потерян для нас навсегда. Ты поможешь ему? Сиди с ним рядом, рассказывай ему что-нибудь, слагай для него стихи и заклинания, смири злых духов, подчини их своей воле. Постарайся убедить сына отдать то, что он держит в правой руке. Ты сделаешь это?

— Попробую, — ответила Мариата.

Тем не менее страх продолжал грызть ее сердце. Так, значит, Амастан вернулся в родное селение окровавленный и без невесты. Она не должна слушать сплетни. Неожиданно Мариата вспомнила одну аирскую легенду, которую часто рассказывают по вечерам, сидя вокруг костра. Называется она «Кровавая свадьба в Иферуане».[31] В ней говорится о том, как в одно селение прибыл красивый, богато одетый чужестранец, вызвавший переполох среди местных девушек. Прожив там несколько недель, он выбрал самую красивую из них и стал ухаживать за ней, говорить всякие слова, потом посватался, получил благословение ее родственников и быстро женился. В первую же ночь из шатра новобрачных доносился страшный шум и жалобные крики девушки. Старики качали головами. Нехорошо, когда муж так обращается с женой сразу после свадьбы. Ребенок, зачатый при луне, проклят на всю жизнь. Ничего хорошего из этого не выйдет. Когда наутро одна старая женщина вошла в шатер, чтобы подать молодоженам завтрак, ее действительно ждало страшное зрелище. Весь шатер был залит кровью, везде валялись обглоданные кости и остатки волос, а муж и жена пропали. Однако братья невесты обнаружили рядом с шатром следы огромной кошки, которые вели в горы, пошли по ним, обнаружили логово зверя и убили его после ожесточенной схватки. Вспоров ему живот, они обнаружили останки сестры, но не жениха. Из этого они сделали вывод, что красивый чужеземец был оборотень, злой дух пустыни, который в первую брачную ночь обрел свой истинный облик.