Дорога сквозь мёртвую и живую кровь - [22]

Забавный мужик. В короткой речи три раза сказал: «Мы с Кореем». Прямо неразлучная парочка. Корей с ним просто не расстаётся. Вот только деньги и кинжал я должен доставить ему лично. Тут Корей ни при чём.

И когда это он уже успел меня и вытаскивать, и покрывать? Да ладно. Хватит нудеть. Вариант не худший. Сработаемся.

Пора браться за дело. Соскучился я по нормальной работе. Ещё прозеваю купца. Но это вряд ли. Из-под земли достану и в это же место закопаю.

Через канал надо переправляться, пока светло. Отправился в путь сразу, не заходя в таверну. Переплыл канал и побежал перпендикулярно ему через холмы в сторону дороги на Пи-Гахироф.

Начало темнеть, но в пути мне свет не нужен. Чувство направления и умение видеть в темноте входит в профессиональный набор убийц-мангуст.

Нужная мне дорога на Пи-Гахироф проходит вдоль канала, постепенно удаляясь от него по мере приближения к городу. Почти возле самого города эта дорога и прямая дорога от школы Иуды сливаются в одну.

Мне надо выйти на мою дорогу как можно дальше от точки слияния. Чтобы не нарваться на каких-нибудь свидетелей, но при этом и не упустить купца. Так что бежал я, забирая немного вправо.

Вышел в запланированную точку уже после первых звезд. Сел под дерево, прикрыл глаза и стал слушать саванну. Умение ждать, сколько нужно, – ещё одно из обязательных качеств палача-убийцы.

Первыми появились дикие собаки. Стая – восемь охотников. Твари умные. Зря в драку никогда не полезут, но если уж полезли, то бьются до конца. И бойцы они очень умелые. Стая вроде этой и крупного зверя завалит, и львицу от добычи отгонит.

Очень они мне левитов из Кореевой охраны напомнили. Спокойные, уверенные в себе. Дерётся такая стая, как один организм. Каждый знает свое место, каждый может принять главный удар на себя, каждый может провести смертельную атаку.

По отдельности звери не крупные. Та же гиена и ростом и весом существенно больше, не говоря уже о льве или леопарде. Но стая из восьми собак – большая сила.

А как красиво гонит стая крупного зверя – зебру, большую антилопу или даже буйвола. Гонит и заваливает.

Это не трупоеды, не гиены. Эти любят настоящую схватку – не на жизнь, а на смерть. Живая кровь – их еда.

По-хорошему, надо бы левитам собаку в качестве тотема выбрать. Но уж больно вонючие твари. Для нас, евреев, с нашей наследственной тягой к чистоте, эти звери – мерзость. Так же, как и свиньи, гиены, крысы. Даже прикасаться к ним – грех. От Авраама это у нас. А вот у египтян собаки в большом почете.

Я почувствовал жаркую тягучую волну. В мозгу возникли картины: рвут меня на части острые клыки, течёт по мне алая жаркая кровь, из распоротого живота вываливаются кишки.

Ай да ребятки! Что-то я сегодня мирный и тихий. Ишь ты, проверять меня вздумали.

Подсобрался, прикрыл глаза – другие картинки пошли: я рву пасти, расползаются во все стороны собаки с развороченными животами, и уже за ними тянуться кишки. Рукой пробиваю грудь и вырываю ещё бьющееся, живое сердце.

Поднял глаза – улыбаются. Учителем клянусь – улыбаются. И тут я почувствовал: улыбаюсь тоже. Люблю, когда меня уважают.

Всё, исчезли. Как растворились. Проверили и побежали дальше. Да, жалко, что они такие вонючие.

Захри рассказывал, что есть дикие племена охотников, которые живут и охотятся вместе с собаками. Но тем, наверное, вонь не страшна. Всё-таки тяга к ритуальной чистоте – это и среди людей редкость.

Следом пришла гиена. Эта поглупее. Покрутилась вокруг. Трусливая и опасная тварь. Особенно, когда их много. Опасная, но не для меня. Тоже куда-то исчезла.

Всё. Саванна меня проверила. Не добыча, но и не охотник. Проверила и забыла. Можно вздремнуть. Не пойдёт мадианитянин по этим пустынным местам ночью. Думаю, надо его ждать ближе к середине дня.

Но не спалось. Вспомнились опять собаки. Как они меня запугать пытались. А ведь, наверное, плохо это. Ещё год назад им бы и в голову не пришло меня проверять. Какой там год. Десять дней назад. Какую-то слабину почувствовали. Какая-то слабина во мне появилась.

Ведь собаки как охотятся? Крутятся возле стада. И проверяют животных. Если поддерживает стадо своего члена, то собаки и не пробуют на него нападать. Будь это здоровый самец или совсем молодой телёнок, если он в стаде, то не дадут его в обиду.

Стадо это не просто собрание отдельных животных, это единый организм с общим мозгом. Стадо чувствует агрессию и опасность, когда не только хищника не видно, но и запаха или других физических его признаков нет. Когда хищники только ещё думают атаковать. Стадо их мысли ловит.

Если животное в стаде, то его не запугаешь. Всё стадо никакого хищника не боится. Вон, пичуги малые, ласточки какие-нибудь. И ворону, и орла от гнездовья всем миром отгоняют. Ничего не боятся. Эти великаны даже и драться не пробуют. Удирают, только крылья свистят.

Если же отторгнуло сообщество животное, то нет ему спасения. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра завалят его собаки или другие хищники. Иногда это больное животное, иногда старое. Но иногда нет видимых причин, почему его отторгли. А собаки чувствуют. Чувствуют, что не придет ему стадо на помощь.