Дорога сквозь мёртвую и живую кровь - [14]
– В палачи, в убийцы сына отдать, чтобы от него все шарахались, как от прокажённого?
– Да.
Долгое молчание. И снова Захри.
– Это его жизнь. Хочешь ты этого или не хочешь. Его уже и так люди боятся. И так они шарахаются от него. Сейчас ты ему защита. А вырастет – убьют его. Или сам помрёт от припадка. А я, видишь, живу. И хотели бы меня убить, да кто же посмеет.
Да ты и сам его боишься, как и меня. Нет у тебя выбора, Нав. Отдай мне сына. Для его же блага. Вижу, любишь ты его. Другому бы деньги предложил, а тебе говорю: отдай.
– Хорошо, что не предложил деньги. Хоть и знаю я, кто ты, а этого и от тебя бы не стерпел.
– Как рассчитаться с тобой, не знаю, но, если закажут убить тебя, убью легко, без мучений, даже не почувствуешь. Что бы мне не заказали. Даю слово.
– Да понимаю я: прав ты. Нет у меня выбора. Мне и Осии ты подарок от Бога. Опять его Бог спасает. Когда пойдёте?
– Сегодня, ближе к вечеру и пойдём. Сразу после заката.
– Что вам дать с собой? Одежду, еду?
– Одежды той, что на нём, хватит. Дай хлеба – 10 лепёшек, сыра и бурдюк с водой. Это всё.
И вот теперь я проснулся в доме и на меня смотрит удивительный зверёк. Я стал подниматься очень медленно и осторожно, боясь его испугать.
Тогда ещё я не знал: мало чего есть на свете, что может испугать мангусту. Зверёк внимательно следил за моими выкрутасами, и тут я понял, что ему это всё должно быть очень смешно.
Вдруг мангуста резко подпрыгнул, в воздухе развернулся, застрекотал и, как стрела, выбежал из комнаты. Я вскочил и бросился за ним.
Отодвинув входной завес, в дом вошёл Захри. В руках у него был холщовый мешок, в котором билось что-то живое и очень большое. Мангуста возбуждённо прыгал вокруг Захри, пытаясь вцепиться зубами в мешок.
– Ты как, Осия, очень голоден или потерпишь? Если потерпишь, то можем начать ученье.
– Потерплю, дядя Захри.
Я чувствовал, что сейчас начнётся что-то очень интересное.
Захри развязал мешок и вытряхнул на пол огромную кобру. Кобра немедленно встала на хвост и раздула капюшон. В таком положении её голова качалась почти на уровне моего лица.
– Не боишься? – спросил учитель.
– Я же Вам говорил. Я ничего не боюсь, – обиделся я.
Действительно: сильное возбуждение, сердце забилось в груди и ничего больше – никакого страха. Я только испугался, что может начаться приступ, и Захри решит, что это от испуга.
Мангуста же застыл как каменный. Сначала я решил, что от страха. Но почти сразу понял – это был восторг при виде роскошного противника. Восторг и предвкушение битвы. Я сам это чувствовал потом много раз.
Мангуста прижался к земле и плавно заскользил в сторону змеи. Кобра внимательно наблюдала за его движением.
Мы перестали для неё существовать. Она видела врага и не сомневалась в исходе драки. Очень уж большая разница в размерах.
И это я видел потом не раз. Враги всегда были намного больше меня и всегда не сомневались в исходе сражения. А когда понимали, что творится, то уже всегда было поздно.
Змея сделала резкий выпад в сторону мангусты. Как удар плётки. Выпад пришёлся в пустоту. В последний момент мангуста неуловимым движением сдвинулся в сторону и, не останавливаясь, куснул чудовище за голову.
Противники вернулись в исходную позицию. Ещё один бросок кобры – и снова укус мангусты. Так продолжалось довольно долго.
Иногда змея застывала как будто в растерянности и переставала нападать на зверька. Тогда мангуста сам прыгал на неё и впивался ей в шею. Но как только змея начинала активный бой, он тут же отскакивал и занимал прежнюю позицию.
Два раза кобра пыталась убежать. Но каждый раз следовала немедленная атака мангусты, и оба противника возвращались в исходную позицию.
Я как завороженный следил за этим зрелищем. Змея двигалась всё медленнее и медленнее.
И, наконец, ещё живая кобра растянулась во весь рост на полу. Мангуста вцепился ей в хвост, прокусил его и стал жадно лакать вытекающую из раны кровь.
– Всё, – сказал Захри. – Пора и нам что-нибудь съесть. Возьми кувшин и набери воды из колодца. Перед дверью лежит мешок. Захвати его тоже.
Я сбегал за водой и принёс мешок, лежащий на пороге. Захри достал скатерть из деревянного ящика и расстелил на столе. Поставил кувшин с водой на стол, достал из мешка и разложил на скатерти свежий хлеб, сыр, горькие травы, чеснок и маслины.
Мы сели за стол, скрестив ноги. Захри положил ладони на колени и закрыл глаза. Знал я, что разговаривает сейчас Захри со своим Богом. Нельзя этому разговору мешать.
Очень хотелось есть. Слюна переполняла мой рот. Но ещё сильнее переполняла мою голову тьма вопросов. А тут приходилось ждать.
Наконец Захри открыл глаза, взял лепёшку и переломил её пополам. Половину протянул мне.
– Дядя Захри, если кобра укусит мангусту, он умрет?
– Поедим сначала, вопросы потом, – вместо ответа сказал Захри.
– Слышал я, как вы, палачи, людей пытаете. Но что бы так жестоко..., – пробурчал я себе под нос. Захри опешил – и развеселился. На моей памяти во второй раз. А может быть, во второй раз и за всю свою жизнь.
– Ну, пацан, ты даёшь. Не зря тебя отец не хотел отдавать. Кстати, любит он тебя по- настоящему.
Предлагаемый Вашему вниманию рассказ — это мой пересказ одной библейской истории, повествующей о событии, случившемся с евреями после исхода их из Египта. На выходе из Египта по дороге к священной горе Хорив, где Бог должен был дать народу Израиля свои заповеди, евреи схлестнулись в смертельной схватке со своими ближайшими родственниками — амаликянами. В этом бою решалась судьба Мира. Победи тогда амаликяне, и Мир не знал бы, что жили когда-то в нем такие люди — евреи. Это был бы совсем другой Мир.Но победили евреи, и Мир сейчас такой, какой он есть.
Исход евреев из Египта — что это было?Самая жестокая и кровавая история Торы.Самый первый, Самый древний,Самый крутой детектив во все времена.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.