Дорога скорби - [48]

— Не могу сказать. Сохранение тайны клиента и все такое.

— Это Арчи Кирк?

— Не так далеко, насколько мне известно.

— Ха! — неуверенно произнес он. — Я постараюсь. Если вы принесете мне немного корма, произведенного «Топлайн», я посмотрю, можно ли установить его идентичность с нашими образцами. Это все, что я могу сделать.

— Спасибо. Я привезу вам корм «Топлайн», но он, возможно, не совпадет с вашим.

— Почему?

— Гранулы — их состав меняется в зависимости от того, когда их произвели. Каждая партия должна иметь свои особенности, как говорят.

Он хорошо понимал, что я имею в виду, поскольку анализ ингредиентов может выявить их происхождение так же надежно, как нарезы на пуле.

— Кто навел вас на «Топлайн фудс»? — спросил Норман.

— Мой клиент.

— Сволочь ваш клиент. Скажите мне, кто он. — Я не ответил, и он тяжело вздохнул. — Ну ладно. Сейчас вы мне сказать не можете. Ненавижу детективов-любителей. Я дам вам кусок этой грязной тряпки из Нортгемптона.

Что вы собираетесь с ней делать и опровергли ли вы алиби Квинта?

— Вы великолепны, — сказал я. — Где мы можем встретиться? Нет, я не опроверг алиби.

— Попробуйте еще раз.

— Я всего лишь любитель.

— Ага, ага. Приезжайте к пяти часам на озеро. Я заеду за лодкой, чтобы забрать ее на зиму. О'кей?

— Я приеду.

— Увидимся.

Я позвонил в больницу в Кентербери. Дежурная медсестра сказала мне, что Рэчел «спокойно отдыхает».

— Что это значит?

— Ей не хуже, чем вчера, мистер Холли. Когда вы сможете приехать?

— Скоро.

— Хорошо.

Вторую половину дня я потратил на то, чтобы сменить свой старый аналоговый сотовый телефон на более защищенный цифровой, который поставит в тупик даже парней из Темз-Вэлли, не говоря уже о «Памп».

Из дому я позвонил мисс Ричардсон в Нортгемптоншир, и она заявила, что я не должен больше звонить ей.

Джинни и Гордон Квинт — ее близкие друзья, и совершенно немыслимо, чтобы Эллис мог изуродовать лошадь, и с моей стороны было непристойно и отвратительно даже думать об этом. Джинни ей все рассказала. Джинни была очень подавлена. То, что она покончила с собой, — целиком моя вина.

Однако я добился кое-каких ответов на два своих вопроса.

— Ваш ветеринар сказал, сколько, по его мнению, прошло времени после того, как жеребцу отрубили ногу, до семи часов, когда его обнаружили?

— Нет.

— Не скажете ли вы мне его имя и телефон?

— Нет.

Поскольку я годами собирал справочники местных телефонов, это было не так уж трудно — просмотреть нортгемптонширские «желтые страницы», найти ветеринара мисс Ричардсон и поговорить с ним. Он будет рад помочь, сказал он. Все, что он может с уверенностью сказать, — ни обрубок, ни нога не кровоточили. Мисс Ричардсон сама настояла, чтобы он избавил жеребца от страданий немедленно, и, поскольку это совпадало с его собственным мнением, он так и сделал.

Он не смог назвать полиции время нападения — скорее раньше, чем позже. Рана была чистой — один удар. Ветеринар удивился, что годовалый жеребенок мог спокойно стоять достаточно долго, чтобы к ноге приложили секатор.

Да, он подтвердил, что у жеребенка были легкие подковы и что да, вокруг были рассыпаны кусочки корма, но мисс Ричардсон часто дает лошадям корм в дополнение к траве. Он был рад помочь, но не помог. После этого мне пришлось решать, как добираться до озера, поскольку такое обычное дело, как управление машиной, сделалось трудной задачей. У моего «Мерседеса» была такая система, что я мог управиться одной рукой. Для пробы я согнул правую руку и сжал кулак. Больно. С раздражением я принял ибупрофен и поехал на озеро, желая, чтобы рядом был Чико.

Норман поднимал свою лодку в трейлер у самого края воды. Он заметил мое медленное приближение и замер.

— Что болит? — спросил он.

— Самолюбие.

Он засмеялся.

— Помогите мне с лодкой, а? Толкните, когда я подниму ее.

Я посмотрел, что нужно делать, и сказал, что не смогу.

— Да просто подтолкните одной рукой.

Я без эмоций рассказал ему, что Гордон Квинт целился мне в голову, но ущерб нанес хоть и меньший, но вызывающий затруднения.

— Говорю вам на случай, если он попробует сделать это еще раз и будет удачливей. Он слегка повредился рассудком из-за Джинни.

Норман, как и следовало ожидать, посоветовал подать официальную жалобу.

— Нет, — сказал я.

Он пожал плечами и пошел звать приятеля, чтобы тот помог ему с лодкой, а потом занялся ее размещением.

— Когда у вас впервые возникло чувство, что за сценой появились какие-то влиятельные фигуры? — спросил я.

— Впервые? — Он задумался, не прекращая работы. — Несколько месяцев назад. Я обсуждал это с Арчи. Я предполагал, что занимаюсь обыкновенным делом, даже хотя слава Эллиса Квинта и привлекла к нему прессу, однако старший офицер склонял меня бросить его. Когда я показал ему, насколько веские там свидетельства, он сообщил, что главный констебль не будет счастлив и причина этому всегда одна и та же — политическое давление сверху.

— Какого рода эта политика?

Норман пожал плечами.

— Не то чтобы в этом были замешаны политические партии. Лобби.

Где-то заключается сделка, а в результате — «спустите на тормозах дело Квинта, и вам будет то-то и то-то!»

— Но не прямо наличными?

— Сид!