Дорога скорби - [46]

— Позвольте мне высказать все прямо, — сказал он наконец. — Вы хотите, чтобы я попросил нортгемптонширскую полицию об одолжении? А что мне предложить им взамен?

— Кровь в шарнире секатора. — Они могут сделать свой собственный тест. — Да, но тот нортгемптонширский жеребец умерщвлен и отправлен на фабрику по производству клея. Ошибка, скажете вы? Быть может. Но они не сделают вам одолжение в обмен на сочувствие.

— Вы совсем задурили мне голову. Чего вы на самом деле хотите?

— Э... — начал я, — я был там, когда полиция обнаружила в кустах секатор.

— Да, вы мне говорили.

— Ну, я размышлял. Этот секатор не был завернут в мешковину, как тот, который мы забрали у Квинтов.

— Да, и это не такой же в точности секатор. Секатор из Нортгемптона — несколько более новой модели. Их продают во всех центрах садоводства.

Проблема в том, что сообщений о покупке Эллисом Квинтом секатора не поступало — ни в нортгемптонширском полицейском округе, ни в нашем.

— Не могу ли я снова взглянуть на материал, в который был завернут секатор?

— Если на нем и остались конские волосы, то теперь их уже не с чем сравнивать, равно как и кровь.

— Но при этом ткань может рассказать нам, откуда прибыл секатор. Из какого центра садоводства, понимаете?

— Я проверю, не было ли это уже сделано.

— Спасибо, Норман.

— Благодарите Арчи. Он вдохновил меня помогать вам.

— Вдохновил?

Он расслышал мое удивление.

— У Арчи есть влияние, — сказал он, — а я делаю то, что приказывает мне магистрат.

Распрощавшись с ним, я вновь попытался дозвониться Кевину Миллсу и услышал все тот же электронный голос: «Пожалуйста, перезвоните позже».

После этого я сидел в кресле и смотрел, как угасает дневной свет и в тихом скверике зажигаются фонари. Уже минуло равноденствие, близились зимние раздумья, впереди конец года. В течение почти половины моей жизни осень означала для меня возвращение больших скачек после летнего перерыва, время больших побед, скорости и волнения в крови. Теперь зима приносила только ностальгию и счета за отопление. В тридцать четыре года я стал старым.

Я сидел и думал об Эллисе и о том, каким горьким и пустым он сделал для меня этот год. Я думал о Рэчел Фернс, о Силвербое и лимфобластах. Я думал о прессе, в особенности о «Памп» и Индии Кэткарт, и о месяцах единогласного осуждения. Я думал о жестоких шутках Эллиса.

Я долго думал об Арчи Кирке, который привез меня в Комб-Бассет и дал мне в помощь Нормана Пиктона. Я думал, есть ли заслуга Арчи в том, что Норман продолжает следовать убеждениям, несмотря на чье-то присутствие за сценой. Я думал: возможно ли, что это Арчи подсказал Дэвису Татуму привлечь меня к поискам этой закулисной мощи. Именно ли Арчи рассказал Дэвису о моей стычке с мошенником в Жокейском клубе, и если это так, то откуда он узнал об этом?

Я верил Арчи. Я подумал, что он может влиять на меня до тех пор, пока я сам хочу идти туда, куда он указывает, и пока я уверен, что никто не влияет на него.

Я думал о неудержимой ярости Гордона Квинта, о Джинни Квинт, об отчаянии и о высоте в шестнадцать этажей.

Я думал о конях и их отрезанных ногах. Когда я отправился спать, мне снились все те же кошмары.

Агония. Унижение. Обе руки. Я проснулся в поту. Провались оно все в преисподнюю.

Глава 9

Утром я опять не смог дозвониться до Кевина Миллса. Через центр Лондона я выехал на городскую дорогу номер 55 недалеко от «Компаниз-Хауз».

В «Компаниз-Хауз» хранится информация обо всех общественных и частных компаниях, действующих в Соединенном королевстве, включая сведения о ежегодных бухгалтерских отчетах, инвестиционных капиталах и активах и имена основных владельцев и директоров.

«Топлайн фудс», как я узнал, была старой компанией, у которой недавно появилось несколько крупных инвесторов и новое начальство. Главным совладельцем и управляющим директором значился Оуэн Клифф Йоркшир. В совете директоров было пятнадцать человек, одним из которых был лорд Тилпит.

Владения и предприятия фирмы располагались во Фродшеме в Чешире. Офис был зарегистрирован по тому же адресу.

Компания производила корма для животных. После «Топлайн» я занялся «Виллидж Памп ньюс-пейперс» («Виллидж» они выбросили примерно в 1900 году, но сохранили идею насчет главного сборища сплетен) и нашел кое-что интересное. Затем я посмотрел материалы о телевизионной компании, в которой Эллис делал свою спортивную программу, но не нашел там ни следа Тилпита или Оуэна Йоркшира.

Я без приключений добрался домой и позвонил Арчи. Как сообщила его жена, он был на работе.

— Я могу перезвонить ему на работу? — спросил я.

— Нет, Сид. Ему это не понравится. Я передам ему, что вы звонили, когда он вернется. Пожалуйста, позвоните попозже.

Я еще раз попытался дозвониться до Кевина Миллса, а когда дозвонился, у меня чуть барабанные перепонки не лопнули.

— Наконец-то!

— Я звонил раз десять, — сказал я.

— Я был дома у стариков.

— Что ж, молодец.

— Если ты на Пойнт-сквер, — сказал он, — могу я позвонить кое-куда и подъехать? Машина у меня под рукой.

— Я-то думал, что для «Памп» я — первый злодей.

— Ага. Так я могу приехать?

— Полагаю, да.

— Отлично.

Он отключился, не дожидаясь, пока я передумаю, и был у меня меньше чем через десять минут.