Дорога скорби - [27]

По выражению напряженного ожидания, застывшему на лице Джонатана, я предположил, что он впервые видит отрезанную ногу, хотя разглядеть он мог только наложенную повязку. Я сказал ему:

— Если ты сможешь полчаса подождать меня, это хорошо. Если нет дело твое. Но если ты попробуешь угнать машину, я лично прослежу, чтобы твое условное освобождение кончилось.

— Эй, может, дадите мне шанс?

— У тебя было множество шансов. Полчаса, о'кей?

Он молча и сердито посмотрел на меня. Я подошел к облаченному в белый халат Биллу Раскину, который наблюдал за прибытием пациента.

— Привет, Сид, — рассеянно сказал он, затем взял ведро, в котором лежала нога, и повел меня в маленькую лабораторию, полную микроскопов и разнообразных приспособлений для взвешивания и измерения. Развернув ногу, он установил ее в станке и осмотрел.

— Хорошая, чистая работа, — сказал он.

— Ничего хорошего в этом нет.

— Вероятно, жеребец почти ничего не почувствовал.

— Как это сделали? — спросил я.

Он подумал.

— На ноге нет другого такого места, в котором можно ампутировать копыто, не используя пилу. Сомневаюсь, что можно с такой точностью отрубить ногу одним ударом тяжелого ножа. И сделать это несколько раз, с разными животными, ведь так?

Я кивнул.

— Ну так вот, я думаю, что мы могли бы поискать хозяйственные ножницы.

— Хозяйственные ножницы? — воскликнул я. — Ты имеешь в виду что-то вроде тяжелых ножниц, которыми отрезают головы уткам и фазанам?

— Что-то в этом роде, да.

— Но такие ножницы слишком малы.

Он скривил губы.

— А как насчет ножа для потрошения? Вроде тех, которыми потрошат оленей в горах? — Господи.

— Однако тут есть следы сжатия. Судя по балансу, я бы сказал, что это тяжелые хозяйственные ножницы. А как он заставил жеребца стоять спокойно?

— На земле были кусочки конского корма.

Он угрюмо кивнул.

— Вот мерзавец.

— Согласен.

Билл пристально уставился на разрубленный конец бабки.

— Даже если я смогу пришить ногу, жеребец уже никогда не будет бегать.

— Его хозяйка это знает. Она хочет сохранить ему жизнь.

— Лучше получить страховку.

— Страховки нет. Четверть миллиона вылетает в трубу. Но ее волнуют вовсе не деньги. Она чувствует себя виноватой.

Он понял. Он часто видел такое.

— Я попробую. Не стал бы ее сильно обнадеживать.

— Ты сфотографируешь этот обрубок в таком виде?

Он посмотрел на ногу.

— А, ну да. Фотографии, рентген, пробы крови, микрохирургия и прочая роскошь. Я начну, как только на жеребца подействует анестезия. Нога находится отдельно уже слишком долго... — Он покачал головой. — Я постараюсь.

— Позвони мне на сотовый. — Я дал ему номер. — В любое время.

— До встречи, Сид. И поймай этого мерзавца.

Он торопливо ушел, забрав с собой ногу, и я вернулся к машине, где обнаружил, что Джонатан не только все еще там, но и возбужденно бегает кругом.

— Что случилось? — спросил я.

— Этот «Рейнджровер», который вез трейлер с жеребцом...

— Что с ним?

— У него красный дракон на ветровом стекле!

— Что? Но ты говорил, что голубой...

— Да, да, на аллее я видел вовсе не ветеринарный «Рейнджровер», но у него тоже была наклейка с красным драконом. Не точно такая, но определенно там был красный дракон.

Я огляделся, но трейлера уже не было.

— Они отогнали его, — сказал Джонатан, — но я видел наклейку совсем близко, и на ней была надпись.

В его голосе слышалось торжество, которое я счел оправданным.

— Ну тогда давай дальше, — сказал я. — Что за надпись?

— А вы не собираетесь сказать «хорошая работа»?

— Хорошая работа. Так какая надпись?

— "АСМ". Буквы были вырезаны в красном круге. Дырки, не напечатанные буквы.

Он был не уверен, что я понял, о чем речь.

— Понятно, — утешил я его.

Я вернулся в лечебницу, чтобы отыскать Билла и спросить, когда он купил свой «Рейнджровер».

— Наш местный гараж взял его в одной оксфордской фирме.

— А что означает «АСМ»?

— Бог его знает.

— Бога я спросить не могу. Как называется эта фирма в Оксфорде?

Он рассмеялся и задумался.

— "Английские спортивные машины". Господи Боже, «АСМ»!

— Ты можешь мне назвать хоть одно имя? С кем вы вели дела?

— Послушай, Сид, — нетерпеливо сказал он. — Я пытаюсь помыться, чтобы пришить жеребцу ногу обратно.

— А я пытаюсь поймать скотину, которая эту ногу отрезала. И не исключено, что он ездит в «Лендровере», проданном «Английскими спортивными машинами».

— Господи, — сказал он, широко раскрыв глаза, и бросился в помещение, которое оказалось регистратурой лечебницы и где полно было ящиков с карточками.

— Тед Джеймс может тебе помочь. Я заплачу ему. Он вел дела непосредственно с Оксфордом. Тебе нужно спросить Теда Джеймса.

Я поблагодарил его, забрал Джонатана, поехал в Ламборн и нашел Теда Джеймса, который, судя по всему, был готов на многое ради хорошего клиента, такого, как Билл Раскин.

— Нет проблем, — заверил он меня. — Спросите в Оксфорде Роджера Брука. Хотите, я ему позвоню?

— Да, пожалуйста.

— Сейчас.

После короткого разговора по телефону он сообщил:

— Он занят. В субботу всегда много покупателей. Но вам он поможет, если это ненадолго.

Утро оказалось бесконечным. Было еще только одиннадцать часов, когда я беседовал с Роджером Бруком, бочкообразным, гладким и самодовольным человеком, в устланном коврами офисе «Английских спортивных машин».