– Добро пожаловать, господин, – выдавила она наконец.
Молодой человек улыбнулся только половиной рта. Он не спеша прошёл к прилавку мимо столов и конторок и не глядя ткнул пальцем в направлении кедрового стула, что стоял к нему ближе прочей мебели.
– Какой чудесный стул.
– Его делала моя мать, – не удержалась Лотта.
– Мать? – повторил юноша. – Ваша мать мастерит мебель?
Она закивала, чувствуя к незнакомцу необъяснимое расположение.
– Эта лавка досталась ей от дедушки. Мать и её подмастерья занимаются товаром, а мой отец ведёт дела. Возможно, вы о нём слыхали – он довольно известный писатель.
– В самом деле?
– Вы читали «Беседы с дьяволом о мироздании»? Их написал мой отец. Книга пользовалась немалым успехом. Особенно после того, как её запретила церковь…
Тонкие губы посетителя дрогнули в усмешке, и Лотта сообразила, что наговорила лишнего.
– Да, читал. Весьма занятное сочинение. – Он прищурился. – А вы, стало быть, продаёте мебель?
– Да, господин.
Молодой человек подошёл к прилавку и заглянул ей в глаза, будто искал в них ответа. Из-за этой внезапности Лотта даже не подумала их отвести. Или, вероятно, не смогла.
– Какие у вас глубокие синие глаза, – бархатным тоном молвил юноша.
– Б-благодарю, – зарделась Лотта.
А незнакомец отчего-то помрачнел.
– Я помню эту лавку, когда она ещё принадлежала вашему покойному деду. Не подскажете, как его звали?
– Венд.
– А фамилию не напомните?
Лотта старательно нахмурила брови.
– О, у дедушки была ужасно трудная фамилия. Мама никогда ею не пользовалась, потому я всё время её забываю. Франц…
Глаза молодого человека потемнели, губы сомкнулись в кривую линию.
– Франц-Ганцен-Мюллер он был, – печально изрёк красавец.
– Верно! Даже вы запомнили. А у меня такая память – в одно ухо влетело, из другого вылетело. Хорошо, если хоть что-то из залетевшего случайно задержится…
– Вся в маменьку, – ещё печальнее добавил юноша.
– Ага, – подтвердила Лотта и вдруг опомнилась: – Но вы откуда знаете?
Незнакомец окинул её полным разочарования взглядом и с нарастающим возмущением заговорил:
– У отца исключительная память, у матери исключительная сила духа! Как же вышло, что ты, пустая бездарность, ни черта от них не взяла?
Лотта в изумлении округлила глаза.
– Да как… – пролепетала она, а потом во всю мощь своих лёгких рявкнула: – ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ МЕНЯ ОСКОРБЛЯТЬ?!
– Зато голос громовой. – Прекрасный юноша развернулся на каблуках, чтобы двинуться к выходу. – Прощай, Шарлотта. Не судьба нам с тобой подружиться.
– ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА! – И Лотта поторопила нахала, довольно точно запустив ему в затылок левый башмак.
Дверь захлопнулась с многозначительным треском.
– Странный какой! – проворчала Лотта, оставшись наедине со своей обидой. Она сунула ногу обратно в башмак и возвратилась за прилавок. – Ещё и глаза разные… Надо будет маме с папой рассказать. Если не забуду.
