Дорога превращений. Суфийские притчи - [6]

У Руми читаем:

Творец все души озарил, спросив: «Не Я ль вас сотворил?»

И я воскликнул: «Ты, Аллах!» – Любовью вечной я горю!

Служенья ангелы мудры, пред ними в трепете миры,

Моя ж любовь сильней, чем страх! – Любовью вечной я горю!

А такую строку, как «не страшен мне горящий ад, не жажду райских я наград», воспринимаемую в контексте всего учения о любви к Богу, вслед за Руми мог бы повторить каждый суфийский мыслитель. И действительно, подобные слова встречаются как у предшественников этого величайшего «шейха поэтов», так и у его последователей.

Если суфийский шейх отдавал себе полный отчет в том, что в лице каждого мюрида ему вверен для наставления бессмертный дух, наделенный безграничными потенциями развития, то его первой и ближайшей целью было – передать ученику это понимание истинного величия человека. Именно такой цели служили и многие «посвятительные» истории из суфийского прошлого и мистической практики, в том числе и знаменитое повествование о первой встрече Руми с Шамсом и о последующем их духовном единении. Понятно, что подобные истории, входя в плоть и кровь мюрида, во многом предопределяли и содержание, и форму его будущих общений с собратьями по тарикату, да и вообще с окружающими людьми.

Согласно суфийской традиции, самые важные чудеса происходят не в сфере вещественных явлений, а в области человеческих отношений, при взаимном раскрытии людей. В семьях суфиев дети посвящались не столько в знания о строении вещества, сколько в «науку» о том, чем человек может стать для другого человека. Таким образом, все психологические и иные знания, приобретенные суфиями, получали практическое воплощение в их жизни. Это относится даже к таким, казалось бы, отвлеченным рассуждениям, как диспут между Руми и Шамсом относительно «превосходства» Пророка Мухаммада или Абу-Йазида Бистами в познании Истины. Для последующих поколений суфиев значение этого диспута сводилось к различению между «прочным» состоянием духа, достигнутым суфием на данном этапе развития (именно о переходе от одного такого состояния к другому говорил Мухаммад), – и озарением свыше, временами посещающим человека (о таком опыте свидетельствовал Абу-Йазид). Озарение свыше может посетить даже того ученика, который достиг невысокой ступени развития, дабы он сумел предощутить те состояния, которые открываются на ступенях гораздо более высоких.

Переводя эти понятия с языка мистики на более обыденный, следует говорить о разнице между ежедневным упорным трудом ради достижения цели – и посещающим человека вдохновением на этом пути (Абу-Йазид). Суфийскому же ученику просто жизненно необходимо различать эти понятия. В то время как материализм внушает своим приверженцам представление о единственности земной жизни, не предполагая какого-либо продолжения духовного восхождения за ее пределами, – религиозная вера (в данном случае суфизм) утверждает, что путь самосовершенствования бесконечен: он продолжается в вечности после смерти земного тела.

В том-то и состоит блаженство, дарованное Богом человеческому духу, что никакое достижение на этом пути не является предельным и завершающим, что за каждой данной ступенью, сколь бы высока и прекрасна она ни была, следует восхождение на новую, еще более возвышенную и радостную ступень. В этом и заключается обетование вечной жизни (т. е. отнюдь не прозябания, а постоянного возобновления и развития), о котором свидетельствуют все великие религии человечества.

В дополнение к этим свидетельствам, суфизм (подобно иудейской каббале, христианскому исихазму и другим эзотерическим направлениям в разных религиях) сообщает о возможности достижения душой вечной жизни – здесь и сейчас. Суфийский путь – это переживание все новых состояний, овладевание все новыми формами внутреннего, «сердечного», опыта.

Руми говорит об этом так:

…В тленье празднуя нетленье, от начала бытия

Нас Дорога Превращений в гору Разума вела.

Став из праха – минералом, ты затем взошел травой,

Зверь возник из травной кущи – в нем душа твоя жила…

…Вскоре Ангелом ты станешь, удалившись в горний мир,

И душа стяжает в высях, что внизу не обрела…

М. Хаткевич

Стихи Руми (Из «Дивана Шамса Табризского»)

Одна из вершин суфийской и мировой поэзии – «Диван Шамса Табризского» – был создан Руми после гибели его духовного наставника и любимого друга, дервиша Шамса. По свидетельству поэта, Шамс после своей смерти слился воедино с личностью самого Руми и, поселившись в его сердце, вдохновлял его на творчество. Поэтому многие стихи «Дивана» подписаны именем не Руми, а Шамса, и созданы от лица последнего – под его «диктовку»: имя Шамса – его «подпись» – заключено в последнем бейте (двустишии) таких стихотворений. «Диван» – свидетельство всеобъемлющей любви к Богу и человеку, одолевающей время и пространство, смерть и разлуку и открывающей любящему глубочайшие тайны бытия.

Несколько газелей из «Дивана» мы предпослали притчам из «Маснави», дабы читатель сразу настроился на тот высокий духовно-мистический лад, который в стихах «Дивана» выражен явно, а в большинстве притч присутствует скрытым образом.

Я, словно сокол, в этот мир с руки Царя слетел…