Дорога после заката - [8]

– Касательно Мон-Каламари, – сказал он. – В то время это была строжайшая тайна, но теперь, думаю, можно рассказать. Это ведь на нашем транспорте эвакуировалась с планеты сенатор Амидала от Набу.

– Неужели? – Анади посмотрела на него настолько заинтересованными глазами, что Рэй, воодушевившись, рассказал и про Сенатора, и про то, как выпивал в баре с Джа Джа Бинксом, вторым лицом в сенатском представительстве Набу. Тем более, что почти всё было правдой. Амидалу, например, он встречал дважды, на Паквалисе и станции Центропункт в системе Кореллии. Ну, кому, скажите, будет хуже, если Рэй немного переставит местами те давние события?

– Ты совершенно прав, – печально кивнула Анади. – Сенатор Амидала потрясающая женщина. Я всегда восхищалась ей, может быть, даже больше, чем… неважно. До сих пор не верится, что её больше нет.

Посадка прошла так же, как весь перелёт – спокойно и гладко. Когда Квин постучал в её каюту, Анади Викара как раз доставала из своей сумки походный плащ.

– Уходишь? – спросил он.

– Да, нужно искать попутный до Ръен Вара.

– «Антилопа» пробудет в порту больше суток. Ты могла бы пока оставить вещи здесь.

– О, нет-нет, не стоит вас стеснять. Вдруг мне или вам понадобится срочно улетать?

– Провожу?

– Да, идём.

Квин проводил девушку до конторы порта, но прощаться не спешил. Вместе они сделали запрос, вместе разговаривали с владельцами грузовиков, ищущих фрахты. Результаты оказались неутешительными: пока на Ръен Вар никто не летел.

– Что ж, в любой ситуации следует искать светлые стороны, – ободряюще улыбнулся Рэй.

– Бесспорно. И что же светлого ты видишь в данных обстоятельствах?

– У нас появилось ещё немного времени. Предлагаю где-нибудь посидеть, а вечером повторить заход.

Ресторан с вывешенными в панорамных окнах штандартами они увидели почти сразу, как прошли рыночную площадь и свернули в одну из оживлённых торговых улиц. По бокам от входных дверей, выполненных в старинном ампирном стиле, висели имперские флаги, дальше – штандарты армии Старой Республики и её флотов. Вывеска над витринами, продублированная Высоким алфавитом, гласила: «Поля минувших дней». Конечно же, речь шла о полях сражений.

– Зайдём? – предложила Анади.

– Да-да, – поспешно согласился Квин. – У них, пожалуй, лучшая кухня в секторе. И музыка… живая.

На самом деле, он не особенно любил «Поля». Не потому, что этот ресторан обожал его бывший шеф, прежний капитан «Антилопы» Гулл Йетс, о котором Квин и сейчас, спустя два года, сохранил неприятные воспоминания. И кормили здесь, действительно, очень хорошо. Рэю не нравилась зацикленность устроителей заведения на военных трофеях. Броня армии клонов и современных штурмовиков, настоящее снаряжение, голографии оружия и техники, боевые награды – всё это смотрелось великолепно и торжественно. С трофеями же владельцы несколько переборщили. В транспаристиловых витринах вдоль стен лежали останки уничтоженных дройдов Конфедерации, обмундирование неймодианской и муунской стражи, скакоанских коммандос, ётранских гвардейцев, вещи, принадлежавшие битым офицерам и генералам сепов, даже голова одного из механических полководцев на высокой подставке. А в глубине зала, вдоль тёмной дальней стены – память о более давних военных конфликтах. Капитан Йетс рассказывал Рэю, что так свободно их расставили совсем недавно. Раньше там хранились и другие трофеи, империи ситов, разбитой тысячу лет назад. По понятным причинам при Новом Порядке вспоминать о той войне было не принято.

Расположившись за столиком под большим снимком-клипом, изображающим штурмовой шагоход AT-TE, Рэй и Анади ели великолепно приготовленную рыбу, пили вино, слушали музыку. Певица на сцене, судя по голубой коже и угольно-чёрным волосам относилась либо к вронианской расе, либо к расе этти. Она обладала глубоким тембром голоса и впечатляющим диапазоном. Женщина пела то лирические песенки, то что-то из популярных голофильмов – о войне и об армии, конечно же, а как иначе? Время от времени её сменял, давая передохнуть, трубач, безволосый рататак, руки которого покрывали до локтей сложные татуировки, и исполнял темы из тех же фильмов. А потом на эстраду поднялся человек в обычной гражданской рубахе, форменных флотских брюках, подпоясанных уставным ремнём с металлопластовой бляхой, и старых, присборенных по-ветерански гармошкой, казённых сапогах. В руках у него была кветарра. Сомневаться, что он настоящий вояка, а не тыловой вомп, не стал бы даже скептик: щёку его от виска до подбородка пересекал не залеченный своевременно плазменный ожог. Обожжённая кожа доходила до уголка рта, отчего губы исполнителя, казалось, кривятся в сардонической усмешке. Как же он будет петь с таким ранением, удивился про себя Квин. Однако, оказалось, что дикция ветерана ничуть не пострадала, а голос был сильным и весьма мелодичным, не хуже иных оперных теноров. Простенько, под «три аккорда», но задушевно, бард исполнял песни, некоторые из которых Рэй знал по названиям, другие – только по первым строчкам. «Походный напев», «Пробивая атмосферу…», «Невидимки»… Публика принимала его гораздо эмоциональнее, чем певицу и трубача, после каждой песни награждая аплодисментами.