Дорога перемен - [27]

Мы слишком быстро поворачиваем назад — солнце омывает нас своим светом, настолько ярким, что мне приходится закрыть глаза. Я делаю глубокий вдох, пытаясь вобрать носом это восхитительное открытое пространство, где нет твердой опоры, где когда-то текла вода. Когда мы по дороге назад пролетаем над краем обычной земли, я вижу сидящую на капоте нашей машины Ребекку. Джейк приземляется, а я продолжаю задаваться вопросом, какие города и изваяния залегают в миллионе километров под морем.

15 Джоли

Милая Джейн!

Я убирал вшкафу, снетерпением ожидая твоего приезда, иотгадай, что нашел? Прибор, имитирующий шум моря. Представляешь, он все еще работает! Помнишь? Вставляешь врозетку — итвою комнату, ударяясь остены, наполняет шум океана. Мама купила его для меня, когда ястал плохо спать. Вте времена вновинку было устройство, которое имитировало естественные звуки имогло бы заглушить звуки дома, разрушающегося до основания.

Когда мне было девять, атебе тринадцать, ссоры становились все громче — они стали настолько громкими, что мансарда ходила ходуном, алуна пряталась. «Сука! — кричал отец. — Шлюха!» Тебе пришлось объяснить мне, как пишутся эти слова, смысл которых яузнал от плохих девочек вшколе. По понедельникам ичетвергам отец приходил домой пьяным, от него несло силосом. Он рывком распахивал дверь итак тяжело ступал, что трясся потолок (пол внаших спальнях). Акогда тебе девять иты находишься вкомнате, где начинают двигаться висящие на стене трафареты больших кораблей — то ли от страха, то ли от шока, то ли от того идругого, меньше всего хочется сидеть там одному. Яждал, пока берег будет чист, когда мамин плач заглушит звук моих шагов, ибежал втвою комнату, такую спокойную, розовую, наполненную тобой.

Ты ждала меня, не ложилась спать. Поднимала одеяло, чтобы япод него забрался, обнимала меня, когда мне нужна была твоя поддержка. Иногда мы включали свет ииграли в«Старую деву». Иногда придумывали истории опривидениях или распевали песенки из телевизионной рекламы, но бывали времена, когда нам оставалось только слушать. Итогда мы слышали, как мама взбирается по лестнице наверх изапирает за собой дверь спальни. За ней, метая громы имолнии, шел отец, ичерез несколько минут нам приходилось затыкать уши. Мы выбирались из твоей комнаты, на цыпочках спускались вниз впоисках следов ссоры — разбитой вазы, окровавленной салфетки, итогда мы задерживались подольше. Но чаще всего мы ничего не находили — обычная гостиная, которая создавала иллюзию того, что мы обычные счастливые американские дети.

Когда несколько месяцев спустя мама застала меня втвоей комнате — так случилось, что вто утро мы проснулись позже, чем она, — отцу она говорить ничего не стала. Она перенесла меня, сонного, вмою комнату ивелела никогда больше по ночам не ходить ктебе. Но когда все повторилось, мне даже пришлось расплакаться, чтобы меня выслушали. Отец прибежал наверх ирывком открыл дверь моей комнаты. Ине успел язадуматься опоследствиях, как ты протиснулась под его рукой ивстала рядом со мной. «Уходи, папа, — сказала ты. — Ты не ведаешь, что творишь».

На следующий день мама купила мне это устройство. Вкаком-то смысле оно работало — ямало что слышал из их перебранок. Но яне мог уткнуться тебе вшею, пахнущую детским шампунем итальком, не мог слышать твой голос, напевающий мне колыбельные. Мне осталось одно утешение — смежная стена унаших комнат, вкоторую ямог поскрестись условным сигналом, аты мне ответить. Это единственное, что мне оставалось, да еще шум воды, где нет ни души, шум, который настойчиво вытеснял глухие звуки, когда отец бил маму, апотом обижал тебя, снова иснова.

Сверните на шоссе 89 до Солт-Лейк-Сити. Там есть вода, которую нельзя увидеть. Передавай привет Ребекке.

Как всегда ваш, Джоли.

16 Ребекка

25 июля 1990 года

Когда я вижу свое отражение в окне грузовика, то понимаю, почему никто не останавливается, чтобы меня подвезти. Я три часа шла под дождем и еще даже до шоссе не дошла. Волосы прилипли к голове, а лицо напоминало яйцо всмятку. Руки и ноги в грязи: я похожа скорее на ветерана вьетнамской войны, а не на человека, который путешествует автостопом.

— Слава богу, — бормочу я себе под нос, и изо рта у меня вырывается облачко пара. Массачусетс это вам не Калифорния. На улице градусов десять, не больше, и хотя стоит июль, только-только рассвело.

Меня больше не пугают дальнобойщики — после того, как я пересекла всю страну. В большинстве своем они не такие уж и страшные, как кажутся, как и так называемые крутые ребята в школе, которые отказываются бить первыми. Водитель этого грузовика выбрит наголо, от макушки вдоль шеи у него вытатуирована змея. Я улыбаюсь ему.

— Пытаюсь добраться до Нью-Гэмпшира.

Водитель недоуменно таращится, как будто я назвала штат, о котором он раньше никогда не слышал. Он что-то громко произносит, явно обращаясь не ко мне, и неожиданно на пассажирском сиденье появляется еще один человек. Я не сразу понимаю, кто это — парень или девушка, но такое впечатление, что этот человек только-только проснулся. Она — нет, все-таки он — взъерошивает волосы, сморкается, прочищая нос. Меня вновь пробивает дрожь — я понимаю, что для меня в кабине места нет.