Дорога на запад - [24]

Эту картину Кевин носил внутри себя, как тяжелую якорную цепь, обвивающую сердце. И как будто этой тяжести было недостаточно. Пола тихо спросила, сразу после того, как Гоун умер:

- Еще вина, Кевин?

Кевин яростно стиснул зубы и заставил себя вернуться к настоящему. Итак, теперь у него был огромный конь и достаточно денег, которые помогут ему добраться до западных краев. Чего еще он мог бы желать?

Немного мира?

Толстый кусок тушеной говядины с луком исходил горячим паром в закрытой глазурованной миске. Кроме него, на столе был изрядный ломоть черного ароматного хлеба, чашка с маслом, острый сыр и вместительная кружка с пенистым добрым элем. Еду аккуратно и ничего не расплескивая, подавала миловидная девушка в голубом платье с узким лифом и широкой юбкой. Насколько Кевин успел заметить, она даже была в башмаках.

- Спасибо, - поблагодарил Кевин, улыбаясь, и был вознагражден быстрой гримасой и дерзким реверансом.

"Дерзкая девчонка", - подумал Кевин и подавил невольный смешок.

Он сразу вспомнил, как старина Раскер, бывало, выговаривал курсантам: "Не знаю, для чего я трачу свое время, пытаясь научить искусству уверенного ведения боя такое ленивое собачье дерьмо, как большинство из вас! Все, что вы когда-нибудь сможете, это махать мечом в воздухе, а ваши копья обломает первая попавшаяся дерзкая девчонка с косящим взглядом и другими спрятанными сокровищами".

Он вытащил из внутреннего кармана свою ложку, еще одну память об академии. Она была сделана из твердого серебра с ручкой в форме факела. Это было что-то вроде награды выпускникам, и, по слухам, их оплачивал лично Раскер.

"Всякий раз, парни, когда вам случится повесить голову, подумайте хорошенько, кто вы такие - или, по крайней мере, кем вы должны были бы быть и кого мы пытались из вас сделать. Не теряйте их!"

Он начал есть, а учеба в академии снова ожила в его памяти.

Очень многие не выдержали и исчезли, ушли, заняв какие-то бессмысленные должности, и в конце концов растворились в безвестности, не оставив никакого следа. Многие из них были прекрасными фехтовальщиками, но их постигла неудача из-за отсутствия способности думать. Из тех, кто остался - лучше сказать "сумел выжить" - не было никого, к кому Кевин чувствовал бы близость или дружеское расположение. Часть из них принадлежала к аристократическим родам, и они с молоком матери впитали понимание древних традиций, прекрасно осознавая, что это - их право и обязанность. Остальные были сыновьями торговцев. Их называли "купленными", и они старались изо всех сил, побуждаемые либо собственным желанием, либо волей отцов. Они трудились в поте лица, с тихой яростью, под постоянной угрозой неудачи. Но все они были чужими Кевину, они были людьми суши. Или, скорее, это он был для них чужой.

"Страшный талант", - называли его. "Палач с дубиной", "Кевин-убийца" и еще много-много подобных кличек, большинство из которых он уже позабыл. Но все равно академии ему подчас сильно не хватало. Там, по крайней мере, хотя и без друзей, но он не чувствовал себя таким...

Одиноким?

Он отогнал от себя и эти воспоминания. Пусть все провалится в ад! По крайней мере, ему повезло, и он мог выкупить свой контракт. Те, кто не мог себе этого позволить, нынче, скорее всего, сражались на восточных рубежах, получая и нанося удары мечом в столкновениях, происходящих там. Почему же он не ввязался в эту драку, как они? Сражающимся на том дальнем рубеже наемникам король платил немалые деньги. Именно для этого его и готовили в академии.

Быть может, он был слишком независимым?

Раскер часто говорил ему:

- Ты, парень, держишься слишком сам по себе! Это было групповое упражнение! Ты что, не понял? Или ты не заметил, что рядом были еще и другие, когда бросился вперед? Вы должны были сражаться группа на группу так, чтобы научиться взаимовыручке и бою. Это вовсе не значит, что можно ходить гоголем и разыгрывать из себя героя!

- Но мы же победили! - возражал на это Кевин.

И Раскер орал на него, подойдя почти вплотную:

- Пусть бы ты даже захватил королевский замок и арестовал королеву в ее спальне - меня это ни капли не волнует! Если я, прах меня побери, говорю тебе, что это, прах его побери, должно быть групповое упражнение, значит, это и должно быть групповое упражнение. В одиночку, Кевин, ты острее бельдийского клинка, но в группе ты не стоишь и воробьиного чиха!

И даже в воспоминаниях Кевин вынужден был признать, что это отчасти верно. Он не любил, когда вели его, не любил вести сам и не желал, чтобы кто-то стоял на его пути. Однажды он услышал, как кто-то сказал: "Вера - это та монета, которую лучше заработать, чем истратить". Он не совсем понимал, что это означает, но прозвучало это торжественно и значительно. Он же был маленьким кораблем в большом море, и сам себе прокладывал курс. Иногда Кевину казалось, что у этого высказывания может быть и такое значение.

Итак, он снова встал на якорь. Академия занимала такое важное место в его памяти, потому что была одна из лучших якорных стоянок в его жизни. Нет, конечно, не сама академия, это были Раскер и Сэнтон - их ему не хватало.

- Ну, ладно, - пробормотал Кевин сам себе, припоминая старое присловье времен академии: "Не важно, куда идешь, важно, что там ты и будешь".