Дорога на Тмутаракань - [60]

- Тихо! - нахмурился Святослав. - Говорите кто-нибудь один. Всех разом я не уразумею.

Снова выдвинулся вперед прежний челобитчик.

- Я скажу, княже! Вот он, Одинец, кровь из нас сосет. Все дани-подати собирать перепоручил ему бек хазарский: за проезд через мост, за выход в море, за улов, за бортничество, за пастьбу, за скотину, за каждую душу в семье. За все, что тот злодей увидит. Думали мы, что скоро до такого дойдет: порты снял - плати мыто портошное, надел их обратно - сызнова плати...

Толпа всколыхнулась от взрыва хохота, сам князь засмеялся было, но тут же снова насупил брови.

- Так это? - повернулся он к Одинцу, тщетно пытавшемуся спрятаться за спины горожан.

Старик дернулся, словно его огрели плетью, но ничего не ответил будто язык проглотил.

- У меня он последнюю сеть отобрал... За долги, - робко заявил стоявший рядом с челобитчиком пожилой касог.

- А меня с виноградника согнал! - выкрикнул тощий носатый грек.

Снова все загудели, замахали руками. Одинец еще ниже склонил голову. Красавица, Одинцова дочка, придвинулась поближе к отцу, будто надеясь спасти его от княжеской кары.

Святослав едва заметным жестом поманил к себе Богдана.

- Что, княже? - подскочил к нему сотник. - Взять его, посадить в поруб?

Князь досадливо поморщился.

- Не Одинца, а того челобитчика взять надо. Только не сразу, когда люд расходиться станет. Я еще погляжу, что он за птица...

Богдан удивленно раскрыл глаза, но не посмел возразить князю. А тот уже снова повернулся к тмутараканцам.

- Кто еще вас притесняет, добрые люди?

Передние ряды, будто заподозрив что-то неладное, притихли. Попятился, стараясь скрыться в толпе, челобитчик. Только из дальних рядов слышались нестройные выкрики:

- Хазарин Букан!

- Грек Феодор!

- Русич Прокша!..

- Тихо! - Святослав поднял руку. - Скорый суд - неправый. Я во всем разберусь, люди, и покараю всех, кто виновен. А ежели на кого поклеп возведен - с челобитчика спрошу строго...

Князь понял: если он пойдет на поводу у тмутараканской голытьбы, ему придется всех, на ком власть держится, ковать в железа. Этак из Тмутаракани можно второй Новгород сделать. А там смерды додумаются вечо собирать, посадника скинут, князя прогонят.

Он перевел речь на другое: объявил, кто какую дань будет нести в княжескую казну, наказал всему ремесленному люду принять участие в строительстве детинца-крепости, сказал о наборе охочих людей в тмутараканскую дружину.

Желающих записаться в дружину нашлось немало - и из самого города, и из близлежащих сел. Сообщение о дани и строительной повинности было встречено молчанием.

8

До прихода русичей каждый второй дом в Тмутаракани принадлежал беку Сурхану. Почти половина кораблей, прибывавших в порт из других стран, загружалась его товарами. Не было в городе ни одного рыбака, ни одного ремесленника, который не числился бы в должниках у хазарского бека. Правитель города от имени владыки Хазарии взимал подати со всех жителей, купцов и пришлого люда. Иосифу в Итиль отправлялась лишь малая часть этих доходов. Все остальное шло в казну самого бека. Из года в год множились его богатства. И вот...

Бек Сурхан не мог примириться с потерей Тмутаракани. Выполняя тайный приказ Иосифа, переданный ему греческим наемником, бек не столько старался выслужиться перед владыкой Хазарии, сколько боролся за свою власть, свое богатство. Грек обманул: ни ясы, ни касоги не задержали продвижения русского войска. А что могли сделать хазары, брошенные Сурханом против русов? Немногочисленное, наспех сколоченное войско степняков дрогнуло и побежало от первого же удара дружинников киевского князя. Многих воинов недосчитался тмутараканский бек, собирая свои рассеянные по степи сотни.

Часть хазар, прибывших из дальних веж по приказу Сурхана, откололась и ушла на север. Они и в этот бой шли неохотно - зачем им защищать чужой город? - а потерпев поражение, и вовсе утратили охоту драться. С Сурханом остались лишь хазары, жившие в самой Тмутаракани или ее окрестностях. Горстка воинов... Взглянув на нее, Сурхан понял, что война окончательно проиграна. Впрочем, ее проиграл намного раньше сам каган-бек Хазарии, разгромленный Святославом. Но Сурхан решил не сдаваться. Он распорядился вывести свою казну в укромное место, а доставивших ее рабов перебить. Тайну знали только он сам и двое его доверенных людей. Сурхан увел в плавни оставшихся при нем воинов. Там, на островках, затерявшихся среди камышовых джунглей, он надеялся дождаться лучших времен.

Киевские полки, рассуждал бек, пришли и уйдут, может быть оставив в Тмутаракани небольшую дружину. Вот тогда можно будет подумать о возвращении утерянных владений. Хазария если и оправится после нанесенного ей удара, то власть Иосифа все равно ослабнет. Значит, все большую независимость приобретет тмутараканский правитель, будет торговать с ромеями, как ему заблагорассудится.

И сейчас, в своем тайном убежище, Сурхан не сидел сложа руки. Десятки лазутчиков, будто щупальца бека, расползлись во все стороны, неусыпно наблюдая за русским войском. Сурхан обдумал коварный замысел и начал постепенно его осуществлять.