Дорога на Скво-Спрингс - [9]

Они возненавидели его еще больше, когда он имел смелость заявить им, что они сами истощают свою землю и с приходом засухи скот их погибнет от жажды и голода.

— Ладно, нет проблем, — кивнул он, — деньги у меня есть, и я могу заплатить.

Быстро просмотрев счет, Барри аккуратно выложил на стол три золотые монеты. Джо Стэнгл бросил взгляд на золото, и Меррано, перехватив его, ясно прочел: «Интересно, откуда у этого мерзавца такие деньги? Надо бы намекнуть шерифу, чтобы он копнул поглубже».

Меррано вышел и скоро вернулся за второй коробкой с покупками, а затем и за третьей.

— Твой подонок папаша знал, что делает, когда покупал участок, — завистливо присвистнул Стэнгл.

— Земля на моем участке точь-в-точь такая же, как у вас всех. Раньше здесь везде росла зеленая трава, но вы сами погубили свои пастбища. И теперь они стали зарастать кустарником. А ведь вам хорошо известно: где растет кустарник, там нет места траве. Исчезла трава — и скоту приходится есть сорняки. Я совершенно уверен, что с вашей землей не произошло ничего такого, что нельзя исправить, дав ей отдохнуть года два.

— Мы уже слыхали эти глупости и раньше! Не хватало, чтобы какой-то мексикашка учил меня, как я должен обращаться со своей собственной землей! Мы с Джимом Хиллом разводили коров, когда тебя еще и на свете не было, — горячился Стэнгл.

Меррано устало вздохнул и, подхватив последнюю коробку с покупками, направился к дверям. Побелев от ярости, Джо вскочил, будто собираясь преградить ему дорогу. От неожиданности Барри поскользнулся и, рассыпав свертки, растянулся на полу.

Никто не засмеялся. Том Дрейк метнул на Стэнгла раздраженный взгляд, но тоже промолчал.

Меррано собрал пакеты и повернулся к ним.

— Дешевка ты, Стэнгл, — холодно произнес он, лицо его превратилось в бесстрастную маску. — Впрочем, ты всегда был таким, насколько мне известно.

Даже пощечину Стэнгл легче бы снес, чем эти слова, сказанные прилюдно. Он вздрогнул, и рука его сама собой потянулась к револьверу. Быстро среагировав, Джим Хилл прижал его руку к столу, не дав выстрелить в спину Меррано, пока тот нес к дверям свою коробку.

— Желтопузый! — взорвался Джо. — Вонючий мексикашка!

— Ты ошибаешься, приятель, — примирительно сказал Хилл, — он никакой не желтопузый, и, кстати, его отец тоже.

— Но он же сбежал, так ведь? — завопил Стэнгл. — Он ведь все бросил и сбежал! — Его голос дрожал от злобы.

— Да, конечно, Мигуэль уехал, но, если мне не изменяет память, когда-то именно он заставил тебя капитулировать, Джо.

Не обращая больше внимания на разъяренного Стэнгла, Хилл повернулся к нему спиной и обратился к Мейеру:

— Мне бы кое-что купить, но в кредит, ты не возражаешь?

Барри Меррано гнал своего коня, удаляясь от города. Копыта его лошади с грохотом опускались на растрескавшуюся от долгой засухи, ставшую твердой как камень дорогу к Виллоу-Спрингс.

Солнце почти опустилось за горизонт, но Зеркальная долина еще вся пылала, раскалившись за день, и поднятая копытами коня пыль мягко золотилась и плясала в воздухе. Там, где раньше зеленела трава, теперь над оголившейся землей всегда висело облако пыли, и зрелище это стало привычным. Пастбища умирали под испепеляющими лучами, а над потрескавшейся землей ветер гонял сухие пучки сорняков. Но мать рассказывала ему, каким дивным местом была когда-то эта долина. Свежая и пышная зелень радовала глаз, а встречавшиеся путникам ручьи манили прохладной и чистой водой. Именно здесь она встретила человека, которого полюбила и который затем стал его отцом, — красивого молодого мексиканца с открытым приветливым лицом и гибкой мускулистой фигурой, — здесь они дали друг другу слово и вскоре стали мужем и женой.

— Слава Богу, что она до этого не дожила, — прошептал Барри, оглядываясь по сторонам. — Если бы она увидела, во что превратилась ее любимая земля, это разбило бы ей сердце!

Казавшиеся раньше изумрудными пастбища теперь почти сплошь были выбиты скотом. С каждым годом его разводили все больше и больше, не задумываясь о будущем, и вот все вокруг заполонили жесткие, несъедобные сорняки. Трава здесь росла редкая; местами, там, где коровы съели ее до основания или просто вытоптали копытами, виднелись проплешины. Ветер постепенно выдувал сухую, ставшую похожей на пыль почву, а остатки травы вместе с корнями вымывали редкие, но сильные в этих местах дожди. Водопои и ключи, раньше щедро питавшие всю долину, теперь почти пересохли и редко-редко наполнялись до краев.

— Климат меняется! — упрямо твердили Дрейк, Хилл и другие старожилы.

Но постоянно сокрушаясь по поводу постигшего их бедствия, ни один из них не желал взглянуть правде в глаза.

В свое время местные ранчеро с угрюмой настороженностью наблюдали за тем, как Барри Меррано, вернувшись, обживается на отцовском ранчо, и только презрительно усмехнулись, услышав от него, что они сами истощают свою землю, разводя больше скота, чем она может прокормить, а перемена климата тут ни при чем. Но разве они могли прислушаться к его советам!

Повернув направо, дорога стала подниматься в гору. Это была даже не дорога, скорее коровья тропа, выбитая в земле бесчисленными копытами и продувавшаяся ветрами до самого верха. Но вот впереди замаячила Изгородь. Погрузившись в невеселые воспоминания, Барри медленно приближался к дому, который Мигуэль Меррано когда-то построил для своей юной жены у подножия столовой горы.