Дорога на плаху - [108]

— Василий, — окликнул он прапорщика Бакшина, — посмотри кого я нашел. Своего должника майора Подшивалова. Он работал на мафию, крышевал автобандитов и был у меня на крючке, но сорвался и оказался здесь. Жил волком и погиб волком. Давай посмотрим его документы.

Василий достал из нагрудного кармана гимнастерки удостоверение личности на имя Лавишина Сергея Николаевича.

— Ты ошибся, командир, это не тот, — и он подал капитану документ.

— Да, фамилия другая, но морда та, которую я хорошо знаю. Он ушел от правосудия, но не ушел от возмездия. Придется составить протокол опознания и отправить его полковнику Ясеневу, который потерял своего сотрудника. Думаю, он будет доволен. Жаль, не пришлось посчитаться лично.

Протокол был составлен, но Петракова волновал вопрос, как и с какого времени Подшивалов оказался здесь на стороне боевиков. Борис мог только догадываться, что его все же прижали благодаря его рапорту и через Олесю Берестову. Его беспокоил рапорт, в котором он называя фамилий указал лишь улицу Спартаковскую, связанную с покушением на свою жизнь Олеси. Разумеется, не знал он всего случившегося с Лилей Фомкиной, с ее письмом в прокуратуру, но в письме мама писала о странной гибели Лили, якобы связанной с его дядей Кудриным. Никаких подробностей мама не знала и не могла знать. Это тревожило Бориса: не отправилось ли по адресу досье Евгении после разоблачения и бегства в Чечню Подшивалова? Борис написал письмо Алексею, просил выяснить, что же произошло в отделе после его отъезда, что сталось со Спартаковской и Олесей. Алексей ответил, но выяснить он ничего не мог, единственное, что удовлетворило Бориса, сообщил, что дом на злопамятной улице сгорел в первую же ночь отъезда в Чечню добровольцев.

Петраков не надеялся получить от Алексея исчерпывающих сведений, зная его осторожность и нерешительность, но удовлетворился тем, что получил и больше парня не тревожил.

Военные будни нагромождались различными событиями и напоминали собой недавнее поле боя с разбитой техникой и неубранными трупами жертв, и Борис частенько видел на этом безрадостном поле себя и своих ребят в качестве пушечного мяса, но покинуть его не мог, хотя был готов отказаться от своей миссии. Василий Бакшин тоже. Вместе они проклинали войну и свою одураченность.

Однообразие будней прервал запоминающийся денек, когда личный состав подразделений, отличившихся в боевых действиях стоял в шеренгах перед штабными палатками группы объединенных войск. Осеннее солнце прикрытое высокими перистыми облаками уже грело слабо и не угнетало зноем собравшиеся бравое войско. Капитан Петраков чисто выбритый и подтянутый, как и все его бойцы пожирал глазами генерала Климова, который вместе с командующим стоял в группе офицеров перед фронтом.

— Что делает здесь капитан Петраков, полковник? — недовольно говорил генерал Климов, глядя на стоящего неподалеку в шеренге бойцов офицера с лихо заломленным беретом. — Мы задыхаемся от нехватки хороших сыщиков, не можем толково наладить следственную работу, а такие специалисты, как Петраков, ходят в атаку! Посмотрите, полковник, списки и всех следователей ко мне. — Генерал умолк как раз в тот момент, когда стоящий рядом с генералом Шамановым молодцеватый адъютант, назвал имя капитана Петракова, а командующий вынул из коробочки орден Мужества. Петраков, четко печатая шаг, подошел к группе старших офицеров и, улыбаясь, остановился, отдав честь.

— У капитана хорошее настроение, — сказал Шаманов, глядя на Климова, — ваш?! — и крепко пожал руку Борису, приколол орден на его грудь. — Поздравляю!

— Служу России! — четко сказал Борис и увидел, как Климов сделал движение навстречу и тоже пожал ему руку.

— Поздравляю, сынок! — тепло сказал генерал. — Молодец! — И отпустил руку.

— Спасибо, Сергей Петрович, я так рад встречи.

— Я тоже. Думаю, пора тебе снова заняться своим делом. Жди распоряжения, и будь здоров, сынок! — генерал заметил, что пауза в награждении затянулась, и отпустил Петракова. Тот, развернувшись, вернулся в строй.

Бориса не так взволновало награждение орденом, как встреча с генералом, его отеческое поздравление, а самое главное, высказывание о возвращении к следственной работе. Несмотря на жуткую занятость делами, он помнит о нем, также тепло зовет его сынком. Вместе с ним орден Мужества получил и прапорщик Бакшин.

После награждения они обедали в штабной офицерской палатке, куда были приглашены все награжденные и тесными группами сидели за столиками, пили водку и обедали.

— Ты знаешь, Василий, мне этот орден жжет грудь, — сказал Петраков, наклонившись к прапорщику. Он не хотел, чтобы его слышали сидящие здесь же награжденные десантники из батальона ВДВ, аппетитно уплетающие добротно приготовленный плов из баранины, кроме которого на столе стояли салаты из свежих помидоров и огурчиков, густо заправленные луком и зеленью, яблоки и хурма. — На нем — кровь соотечественников.

— Бандитов-соотечественников, — поправил Бакшин, с наслаждением жуя салат, после выпитой рюмки водки. — Подшивалов предал интересы России, может быть это ты его убил в бою. А мог убить он.