Дорога на Лос-Анжелес - [41]
Ну, Бандини, так что ты будешь сейчас делать?
Бандини не медлит. Бандини знает, что делать, – не так ли, Бандини? Разумеется, знаю! Я заговорю с нею сладкими словами. Я скажу: приветствую, возлюбленная моя! Какая к тому же прекрасная ночь; и не станешь ли ты возражать, если я немного пройдусь с тобою? Я знаю немного утонченной поэзии, вроде Песни Песней и еще этой, длинной, из Ницше… ну, про сладострастие – что ты предпочтешь? А тебе известно, что я писатель? Да, в самом деле! Я пишу для Вечности. Давай пройдемся до самой линии прибоя, и я расскажу тебе о своей работе, о прозе для Вечности.
Но когда я нагнал ее, случилось странное.
Мы поравнялись. Я кашлянул и прочистил горло. Я уже собирался было сказать: здравствуйте, уважаемая. Но что-то в глотке у меня заклинило. Я ничего не мог сделать. Даже взглянуть на нее не мог, потому что голова отказывалась поворачиваться на шее. Решимость моя испарилась. Мне показалось, что сейчас я грохнусь в обморок. Я падаю, сказал я себе; я в состоянии коллапса. А потом произошло самое странное: я побежал. Я подбрасывал ноги, закидывал голову и несся, как последний дурак. Работая локтями, ноздрями ловя соленый воздух, я делал ноги, словно олимпиец, словно спринтер на последнем отрезке к победе.
Ну а сейчас ты что делаешь, Бандини? Почему ты бежишь?
Мне хочется бежать. Ну и что с того? Полагаю, я могу побегать немного, если мне так хочется, не правда ли?
Мои подметки клацали по пустынной улице. Я набирал скорость. Двери и окна проносились мимо удивительнейшим образом. Я никогда раньше и вообразить не мог, что способен развивать такую скорость. Я стремглав проскочил Зал Докеров и плавно свернул на Франт-стрит. Длинные склады отбрасывали на дорогу черные тени, среди них разносилось поспешное эхо моих шагов. Я уже был возле доков, через дорогу от меня, за линией складов – море.
Я – не кто иной, как Артуро Бандини, величайший спринтер в истории анналов спортивной славы Америки. Гуч, могучий голландский чемпион, Сильвестр Гуч, демон скорости из страны ветряных мельниц и деревянных башмаков, опережал меня на пятьдесят футов – могучий голландец устроил мне забег всей моей карьеры. Выиграю ли я? Такой вопрос задавали себе тысячи мужчин и женщин, собравшиеся на трибунах, – в особенности женщины, поскольку среди спортивных писак я в шутку был известен как «женский бегун» в силу того, что среди спортивных болельщиц был неимоверно популярен. Теперь же трибуны ревели от неистовства. Женщины воздевали руки и умоляли меня победить – ради Америки. Давай, Бандини! Давай, Бандини! Ох ты, Бандини! Как же мы тебя любим! Женщины волновались, хотя беспокоиться не о чем. Ситуация под надежным контролем, и я это знал. Сильвестр Гуч уставал; он не мог выдержать такого темпа. Я же приберегал себя для этих последних пятидесяти ярдов. Я знал, что смогу разгромить его. Не бойтесь, мои дамы, все, кто любит меня, не страшитесь! Честь Америки зависит от моей победы, я это знаю, и когда Америка нуждается во мне, вы найдете меня на месте, в самой гуще борьбы, готовым пролить свою кровь. Гордыми, прекрасными скачками я миновал пятидесятиярдовую отметку. Господи, только посмотрите, как этот человек бежит! Визг радости из тысяч женских ртов. В десяти футах от финишной ленточки я ринулся вперед, прорвав ее за четверть секунды до могучего голландца. Трибуны взревели от восторга. Вокруг собрались операторы кинохроники, умоляя сказать хоть несколько слов. Пожалуйста, Бандини, пожалуйста! Опираясь на стену доков Американо-Гавайской компании, я хватал ртом воздух и, улыбаясь, соглашался выступить перед парнями с заявлением. Приятная компания, что и говорить.
– Я хочу передать привет моей маме, – прерывисто начал я, еще задыхаясь. – Ты здесь, мама? Привет! Видите ли, джентльмены, когда я был мальчишкой еще в Калифорнии, после школы я бегал разносить газеты по маршруту. А мама моя в то время лежала в больнице. Каждую ночь она была практически при смерти. Вот тогда-то я и научился бегать. Ужасно сознавать, что я могу потерять маму, не закончив с доставкой вилмингтонской «Газетт», поэтому я бежал, как безумец, стараясь закончить маршрут, а потом мчался пять миль до больницы. Таковы были мои тренировки. Я хочу поблагодарить вас всех и еще раз передать привет моей мамочке в Калифорнии. Привет, мам! Как там Билли и Тед? Собачка поправилась?
Смех. Перешептываются о моей простой природной скромности. Поздравления.
Но в конечном итоге удовлетворения от победы над Гучем немного, хоть это и великая победа. Запыхавшись, я уже устал быть олимпийским бегуном.
Все дело в женщине в фиолетовом пальто. Где она сейчас? Я поспешил обратно к бульвару Авалон. Нигде никого не видно. Если не считать стивидоров в следующем квартале да мотыльков, что кружатся возле уличных фонарей, бульвар пуст.
Дурак! Потерял ее. Она исчезла навсегда…
Я начал кружить по кварталу. Вдали раздался лай полицейской собаки. Это Герман. Про Германа я знал все. Пес почтальонов. Искренний пес: не только лаял, но и кусался. Однажды гнал меня много кварталов, сдирая у меня с лодыжек носки. Я решил прекратить поиски. Все равно уже поздно. Как-нибудь в другой раз, вечером, я ее отыщу. Завтра с утра пораньше надо быть на работе. И я двинулся домой по Авалону.
Роман классика американской литературы Джона Фанте (1909–1983) — это история о молодом итальянце Артуро Бандини, который приезжает в Лос-Анджелес, чтобы начать новую, «американскую», жизнь и снискать славу знаменитого писателя. Но случайная встреча с мексиканской красавицей Камиллой, разливающей пиво в дешевом «Колумбийском буфете», в одночасье рушит его планы……Однажды я взял очередную книгу, раскрыл и попробовал почитать.Через несколько мгновений я уже нес ее к столу, словно человек, который среди груды хлама обнаружил золотой самородок… Наконец-то я нашел человека, который не боялся эмоций.
Из сборника «Возмездие обреченных» Джон Фанте, Чарльз БуковскиФанте действительно оказал на меня огромное влияние. Не столько по содержанию, сколько по манере изложения. Я сказал ему то же самое и наговорил еще кучу всего, когда навещал в больнице. «Ты по настоящему классный парень, Джон, а я всего лишь сукин сын». Он не возражал.Чарльз Буковски.
Джон Фанте (1909-1983) – классик американской литературы ХХ века, довольно поздно пришедший к современному читателю. Честь его повторного открытия принадлежит другому великому изгою изящной словесности – Чарлзу Буковски: «…Как человек, отыскавший золото на городской свалке, я пошел с книгой к столу. Строки легко катились по странице, одно сплошное течение. В каждой строке билась собственная энергия, а за нею – еще строка, и еще, и еще. Сама субстанция каждой строки придавала странице форму, такое чувство, будто что-то врезано в нее.
Появление под одной обложкой двух, на первый взгляд, столь разных авторов, как Чарльз Буковски и Джон Фанте, далеко не случайно. Не углубляясь в литературоведческие изыскания (достойные стать предметом отдельного исследования), мы хотим обратить внимание на такой чисто внешний фактор, как сходство и различие их судеб, которые, в конечном счете, оказались тесно переплетены друг с другом…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?