Дорога на Ксанаду - [41]

После отъезда Сары Колриджу остаются лишь дожди и мысли о побеге. В полуденных снах поэт мечтает о сухости, тепле и о новом обществе единомышленников. Пантисократия снова возрождается, и на сей раз с другой Сарой. В то время как влага разлагает тело пола, он дает имя своим солнечным мечтам — Азорские острова.

Май 1801 года: стремительное ухудшение здоровья. Отекшие конечности, подагра, «Кендал блэк дропс».

День и ночь Колридж проводит на чердаке в Гретахолле, как «метафизический сторож маяка, затерянный среди книг и настойки лауданума». Но в апреле в Грасмир на пару дней приезжает Асра. Однажды вечером она навещает Колриджа. Они сидят, скрестив ноги, на его кровати и читают книгу про путешествие на море, чудовищах и ураганах, которые ломают мачты, словно спички. Они вместе переворачивают страницы. Миссис Колридж не решается войти внутрь дома. Азорские острова так близки и в то же время так далеки. Спустя несколько недель после ее визита воспоминания забирают Колриджа из бумажного сна — внезапно бросают его на палубу, обдувают ветрами, скидывают за борт к акулам и вновь выуживают на палубу под смех призрачной команды.

Ранним летом 1801 года Колридж постепенно восстанавливается и физически. Едва получив известие о денежном пособии, он в мгновение ока покидает Грета-холл и ищет Азорские острова в Миддлхеме, где Сара и ее второй брат Джордж проводят лето. Асра приглашает Колриджа ехать с ней верхом шестьдесят миль к северу, в Галлоу-Хилл, к остальным членам семьи (Тому и Мэри). Когда Сара и Колридж слезли с лошадей вечером 31 июля, они заметили — его левое колено снова сильно опухло.

— Ничего подобного, — сказала Мэри после приветственного поцелуя, — нечего героически ковылять вокруг кухни. Ты болен, мой дорогой. Это же видно. Ложись-ка на софу и отдыхай, пока форель не будет готова. А то придется есть без тебя.

— Я бы серьезно воспринял эту угрозу, — Том Хатчинсон пожал ему руку, — кроме того, у нас можно разговаривать и лежа, — и заговорщицки приподняв бровь, — пить, конечно, тоже.

— Подними-ка голову, — сказала Мэри, положив под затылок подушку.

— Подними ногу, — эхом повторила Асра, и следующая подушка очутилась между его левой пяткой и софой.

В качестве протеста против новоиспеченных медсестер Колридж с неожиданной проворностью сполз на дощатый пол. Он лежал с перекошенной от боли миной до тех пор, пока полностью не вкусил испуг, отразившийся на лицах сестер, и не разразился смехом. Расплата за грехи последовала немедленно — сестры бросились на него с подушками в руках и перекрыли ему дыхание. Начался кашель, рукопашный бой и нежная перебранка. Смех не прекращался всю ночь. Том собирался уехать следующим утром.

Факты: с 31 июля 1801 года Колридж переживает десять дней с Сарой и Мэри Хатчинсон, и те позволяют ему так приблизиться к вожделенному дворцу удовольствий, как никогда ранее.

Картинки совместного времяпрепровождения всплывают много лет спустя в разных дневниках и блокнотах, как духи воспоминаний, бродящие между самообвинениями и опиумными фантазиями. Асра сидит рядом на софе и прижимается к нему, в то время как догорающая свеча погружает их то в свет, то в полумрак. Асра сидит перед камином, подпирая голову руками. На лице играют блики огня. Это их последний совместный ужин в Галлоу-Хилл: жаркое из курицы в изысканном белом соусе. Все воспоминания наполнены сомнениями и желаниями: «Приступы желаний, всегда наполовину полные страданий, ведь тебя нет рядом». Так пишет Колридж в марте 1810 года.

Когда Колридж покинул Галлоу-Хилл, в 1801 году, его охватило смятение. То, что он пережил там, — «ощущение рая», заняло те места в чувствах и воспоминаниях, куда забвению было не пробраться. Дома же его ждали ледяные взаимоотношения и обожествляемые им самим дети, поэтому он немного отодвигает возвращение домой и едет в Динсдейл, где ежедневно в течение недели принимает серные ванны. Однако улучшения так и не наступило. Асра тоже не выходит у него из головы. Ночами Колридж принимает решение, но не возвращается в Грета-холл, а уединяется и пишет письма своим друзьям, полные жалости к самому себе. Между тем он постоянно увеличивает дозу опиума.

В январе 1802 года Колридж узнает о предстоящей свадьбе Вордсворта и Мэри Хатчинсон. Его чувства противоречивы: радость, зависть и… паника перед перспективой быть вычеркнутым из магического круга. Тоска по сестре Мэри становится неудержимой. Колридж заваливает Асру любовными письмами, на что она отвечает весьма своеобразно: заболевает и ищет спасения в температуре. Как только поэт узнает об этом — тут же появляется у нее.

О решающем визите Колриджа в Грета-холл со 2 по 13 марта 1802 года известно не много. Вместе с Мэри и Томом Хатчинсон поэт заботится об Асре, Если она все-таки стала его возлюбленной, то именно в эти дни. Но в дневниках значится только то, что, прощаясь, Колридж громко плакал («I wept aloud… when I left… in a violent storm of snow amp;wind»[100]).

Ясно только одно — в конце концов он пришел к отречению. Возможно, это было решением «против измены», может быть, из-за предположения, будто Асра не отвечала ему взаимностью. В любом случае такое решение ввергло Колриджа в состояние постоянной неуверенности в себе и мучило его до конца жизни. Кубла Хан открыл поэту дверь в свой дворец, но Колридж в панике захлопнул ее. Остаток жизни для Колриджа был бесполезной попыткой достучаться до небес. Правители исчез навсегда. Колридж едет домой в Кесвик, но останавливается там всего на четыре дня, после чего возвращается в Грасмир к Вордсвортам. Дороти пугается, когда видит его: покрасневшее лицо, заплывшие глаза, «почти обезумевший».