Дорога на космодром - [161]

Крым, Форос. Я спускался к морю от дачи Горького и из-за деревьев еще издали заметил теннисный корт и быстрые фигурки на нем. Он, помню, играл без майки, в коротких белых трусиках. Крепкий, ладненький, какой-то хорошо подогнанный весь. Он играл с большим азартом и при всяком ударе издавал резкий, но тихий шипящий звук, как бы быстро выдыхал воздух. И удары оттого, что он так помогал себе, тоже становились резче. Он очень старался, как говорят, выкладывался, носился по площадке со всех ног, но проиграл. Крутя в руках ракетку, подошел, весь еще в азарте игры, еще не отдышавшийся, с дорожками пота на блестящей спине, и предложил:

– Сыграем?

Он хотел победы.

Потом мы ездили в Севастополь: Гагарина и Титова пригласили к себе моряки-черноморцы. На обратном пути он, веселый, сидел в автобусе сзади, рядом со знаменитым летчиком-испытателем Георгием Мосоловым, и они пели шуточную космодромную:

Заправлены ракеты, конечно, не водою…

Много тогда пропели разных веселых песен, и все – с посвистом, с озорной удалью.

Автобус неожиданно повернул, и все увидели за окнами Сапун-гору, где лежит в могиле целая наша армия. Мы вышли из машины, пошли к панораме. Гагарин пристально смотрел на памятник, и вся его веселость разом исчезла, лицо стало вдруг очень серьезным, непохожим даже, а глаза – темными, скорбными. Он молча осмотрел панораму и не задавал никаких вопросов экскурсоводу. Потом подсел к столику с книгой отзывов, быстро стал писать. Герман стоял над ним, смотрел через плечо. Опять сели в автобус. Всю дорогу до самого Фороса Гагарин молчал…

Строг медицинский контроль. Перед тренировочным полетом.

Космодром. Утро 12 апреля 1961 года.

Человек в космосе!

Помню, как маленькой группой работников ЦК комсомола и газеты мы приехали в гости к Гагариным. Он водил нас по городку, показывал новую школу, в ней – спортзал, живой уголок и все успокаивал завуча:

– Я обязательно позвоню академику Цицину в Ботанический сад, попрошу для вас разных кактусов, всякой интересной зелени. Позвоню, обещаю…

Он всегда что-то «пробивал», за кого-то хлопотал: не умел отказывать. А люди шли к нему, знали: его любят, для него сделают…

Вечером ужинали в новой квартире, по-домашнему, на кухне. Вдруг он сорвался, побежал, закричал уже откуда-то из дальней комнаты:

– Забыл! Ведь сегодня такой хоккей!

И уже тащил на кухню телевизор, торопливо устанавливал, вытягивал стебель антенны. Успокоился только тогда, когда всплыли на экране квадратные фигурки в шлемах. Смотрел долго, потом, не отрывая от телевизора глаз, сказал восхищенно:

– Замечательная игра!

Хоккей не мог ему не нравиться. Эта игра в его духе: напор, хитрость, быстрота. Он сам играл в баскетбол, даже был капитаном – самый низенький во всей команде. Раз выбрали капитаном – значит, был ловчее высоких.

И последняя наша встреча. Станция дальней космической радиосвязи. Финиш знаменитой «Венеры-4». Передал в газету репортаж, выхожу на улицу. У «Волги» стоит Гагарин:

– И ты тут! Привет. Говорил с Москвой? Я тут читал тебя…

Что он говорил? Не записал, теперь не помню.

Я в 305-м. Заходи вечером…

Сел в «Волгу».

Вечером я постучался в 305-й номер.

Их нет, – сказала коридорная проникновенно, – не приехали…

Я заметил у нее на столике приготовленные для автографов открытки.

Никогда не думал, что не увижу больше Гагарина…

Когда мы говорим: ничто человеческое было ему не чуждо, то говорим это не для того, чтобы подгримировать его. Вовсе нет. А почему, собственно, он должен быть идеальным? И что могло сделать его идеальным? На его пути встречалось много ярких, щедрых, замечательных людей, он пишет о них в своей книге «Дорога в космос». Но означает ли это, что не сталкивался он с людьми завистливыми, жадными, скверными? И разве не портит нас каждая такая встреча хотя бы тем, что заставляет разочаровываться в роде человеческом? Нет, Гагарин был совсем не идеальным, характер его лепили разные люди. Но хороших людей, как видно, попадалось ему все-таки больше.

Можно сказать, что Гагарина знали все. Все люди земного шара, я думаю, хотя бы однажды слышали это имя. Сотни миллионов людей видели его на экранах телевизоров. Десятки тысяч встречались с ним на митингах и собраниях. Сотни беседовали с ним, чувствовали теплоту его рукопожатия. Лишь немногие были его друзьями, людьми, для которых прежде существовал просто Юра Гагарин, а уж потом Любимец Века. Пройдут годы, и этих людей будет становиться все меньше и меньше: все мы подвластны времени. Память о Гагарине времени не подвластна. Образ его станет символом. Наши далекие потомки будут относиться к Гагарину так же, как мы относимся сегодня к Колумбу. Нам трудно представить себе, как двигался, говорил, смеялся великий генуэзец, как играл со своим маленьким сыном Диего на острове Порто-Санто, как радовался золотому песку в устье реки Верагуа, надеясь вернуть себе милость испанских монархов. В нашем сознании нет человека Христофора Колумба, есть Первооткрыватель Нового Света. Наверное, это правильно и справедливо.

Но и какая-то высшая несправедливость в этом есть! Задача всех нас, современников Гагарина, людей, которые многие годы работали рядом с ним, и людей, перед которыми лишь однажды в открытой машине промелькнуло его лицо, в том, чтобы сохранить в себе и передать потомкам живого Гагарина. Я убежден, что такое знание сделает наших детей и внуков мудрее, еще теснее приблизит их к нашему времени. Живой Гагарин поможет им узнать еще лучше всех нас, вернее, то лучшее, что есть в нас. Живой Гагарин непременно заставит потомков наших завидовать нам, он поможет им понять наш труд и нашу жизнь, раскроет перед ними наши мечты и, может быть, поможет полюбить нас.