Дорога на Даннемору - [18]

Худое, грубо выточенное лицо, свидетельствовало как о неудачных пластических операциях, так и непростом жизненном пути его обладательницы. Видно было, что довелось ей попробовать в жизни всякого — и ботинка космического десантника, и донышка графина, хорошо, если пустого! Сухие жилистые руки, сплошь в шрамах и татуировках, без слов намекали на немалый жизненный опыт Хайри Маус: о её крепкое тело, наверняка, не только тушили сигареты, но и правили ножи, а будущие мастера из косметических салонов, не сомневаюсь, оттачивали свои навыки нетрадиционного пирсинга. Увидав дюймовую золотую гайку, заправленную в огромную дыру в языке этой шалавы и футовую цепь, приваренную к этой гайке, я просто побоялся фантазировать о том, что ещё и в какие именно части её тела заправлено самодеятельными мастерами пирсинга. Одето это чудо природы оказалось в штаны из прото-кевлара с опущенной талией и укороченный бронежилет из нано-плазмида, который распирала искусственная грудь размера, эдак, 34 DD, думаю, никак не меньше. Штаны едва не спадали на пол с по-мужски худой задницы; надо ли особо подчёркивать, что из-под низко сдвинутого ремня выглядывала лохматая копна рыжих кучерявых лобковых волос?

— Привет, что ли! — хрипло обронила эта краса Вселенной.

— Ну, привет-привет от старых штиблет! — отозвался я. — Это ты, что ли любовница везунчика Циклописа?

— Не-е-ет, это он — моя любовница! — басовито хихикнула дамочка и недвусмысленно коснулась рукой туго натянутой мотни между ног. Несомненно, там находились плотно упакованные мужские гендерные органы, наличие коих заставляло коренным образом переосмыслить характер традиционных отношений между полами. Н-да-с, что и говорить, жизнь полна обмана! Понимал ли Серёжа Нилов, чем именно рисковал, целуя эту образину?

Она села подле меня на стульчик, жестом подозвала робота-бармена и осведомилась:

— Что пить будем, мальчики?

Сошлись на цистерне с высокооктановым взрывным бурбоном и бидоне с уксусной эссенцией, игравшем роль пламегасителя. Без эссенции бурбон пить слишком опасно — на выдохе можно опалить губы и кончик носа, да и брови соседа обжечь, что в компании воспитанных людей не есть вери гуд.

— Спроси у него, почему на встречу не явился Гнук? — заёрзал мелкоформатный мужичонка в полосатой засупонке, обращаясь к Хайри Маус.

— Ну, и почему? — спросила она, без особого, впрочем, интереса в голосе.

— Он сидит в клетке, — просто ответил я. — За попытку убить меня.

— Ну и правильно! — согласилась шалава. — Гнук такая сволочь! Да и подмышки у него вонючие… Не могу представить, как такого гада целует женщина.

Разлив взрывной бурбон по стаканам, она взяла в руку свою тару, давая понять, что желает сказать тост.

— Как говорят колумбарии: чтоб взлёт и посадка вышли не гадко! — провозгласила она.

— У донских казаков говорят иначе, — отозвался я. — Кто произносит длинные тосты, тот допускает большие ошибки. Правильный тост укладывается в три слова.

— Да? — бровь Хайри Маус поползла вверх, прямо на лысое темя. — Ну, скажи правильный тост!

— За Юру Гагарина!

Моему фонтану красноречия никто ничего возразить не смог. Выпили, прислушались к причудам внутреннего мира, перед выдохом опрокинули ещё по рюмашке уксусной эссенции. Стало заметно веселее, появилось даже желание улыбнуться.

— Кто этот клоун? — я указал на обладателя полосатой засупонки.

— Его настоящие имя и фамилия — Ху-Яобан. Его предки были китайцами, хотя сам он на китайца не очень похож. Разве что своим поганым нравом…

— Хуя-обан… так что ли? Это что, фамилия такая?! Казаки никогда не ругаются матом!

— Мы зовём его Сергей Лазо, — просто ответила Хайри Маус.

— Могу догадаться почему. Он наверняка осуждён к сожжению в конвертере! — предположил я.

— Именно так! Сообразительный ты, однако, — восхитилась дамочка, наливая бурбон в опустевшую тару.

— Поди, обворовал товарищей…

— Именно. Скрысятничал. И гореть бы ему в топке, да только я его помиловала.

— За какие такие заслуги?

— Он согласился стать моей любовницей.

Я заподозрил, что вся бригада «кумоду» ходила в любовницах этого гермафродита, но особо в эту тему углубляться не стал.

— От Лориварди Гнука я знаю, что для спасения Хренакиса нужен корабль с мощной бронёй. — я заговорил о деле, поскольку особенности половой иерархии у местных колумбариев интересовали меня весьма мало. — Такой корабль у меня есть: монокристалл толщиной в лобовой части восемь метров и по бортам — три метра. Что требуется ещё?

— Гм-м, хороший кораблик. На самом деле потребуется ещё много чего, например, боевой корабль — вернее, даже два — для атаки орбитальной станции, подвешенной над Даннеморой. Один такой корабль у меня есть…

— Здорово. А у меня ещё есть три вооружённых судна.

— Ничего себе! У тебя, что же, целый флот на привязи?

— Не флот. Один курень. Казаки мы…

— Казаки — это хорошо. Казаки — злые, — уважительно кивнул Ху-Яобан, он же Сергей Лазо.

Я проигнорировал его сентенцию. Какие мы я и сам знал.

— Что ж, очень даже здОрово. Того, что у нас есть, вполне хватит. — удовлетворённо кивнула Хайри Маус.

— Сколько людей будет в десантной партии?

— С моей стороны только я и Сергей Лазо.