Дорога-Мандала - [77]

— Михару, этот реестр…

Михару с окаменевшим лицом перелистывала тетрадь.

— Здесь написано: «У Дороги-Мандала»…

Это была тетрадь Рэнтаро с реестром клиентов, которую взял с собой Асафуми.

33

Ослепительно сияло солнце. Хотя они шли в тени деревьев, чувствовалась чудовищная жара. Над головой раздавался неумолчный стрёкот цикад и гомон птиц. На обочине пышно разросся гигантский папоротник, вокруг деревьев обвивались мощные побеги плюща. Рэнтаро снова казалось, что он шагает по малайскому лесу.

Бывало, добравшись на поезде до конечного пункта, он по нескольку дней путешествовал по заросшим буйной зеленью горам. Заходя в крытые листьями кокосовой пальмы дома с высоко поднятым полом, он разъяснял действие лекарственных препаратов. Оставив здесь лекарства на хранение, легко было прогадать: вернувшись, обнаружишь, что лекарства съели мыши или что люди исчезли. Поэтому многие лекарства он продавал на месте.

Благодаря английским и китайским аптекам, продавать лекарства горожанам было нетрудно, но в деревнях ситуация была иной. Малайцам, в случае болезни прибегавшим или к народному средствам, к заклинаниям шаманов, продать лекарства было нелегко. Случалось, знахарь изгонял его как непрошеного конкурента, а однажды, забыв по оплошности об исламских заповедях, он рассказал, что в состав лекарства входят свиные потроха, и тогда его пакеты с лекарствами разорвали, а содержимое рассыпали по земле. В другой раз его сразу же приняли за колдуна, приехавшего из далёкой Японии, и попросили усмирить злых духов. И он, подражая очистительным ритуалам синтоистских жрецов, размахивал веткой дерева, а затем продавал лекарства. Сотрудники магазина Тамии в Сингапуре смеялись над этой историей.

Одно за другим приходили на память происшествия, случившиеся с ним в Малайе. В те времена всё увиденное и услышанное было в диковинку. Что ни говори, а ему не было ещё и двадцати. Впереди была жизнь, полная самых радужных перспектив.

Если бы ему не пришлось по военному призыву возвращаться в Японию, возможно, он остался бы жить в Малайе. Обзавёлся бы женой-малайкой и заведовал аптекой. По крайней мере, теперь ему не пришлось бы разрываться между Ёко и Саей. Стоило ему подумать об этом, как настроение испортилось. Он вспомнил, что лишился своих лекарств, что бесцельно бредёт в странной компании, а вокруг него мир, переменившийся за одну ночь из-за взрыва новой бомбы.

Процессия, идущая на поклонение к будде Якуси, по-прежнему неспешно продолжала своё шествие среди гор. Иногда в зарослях раздавались шорох и шелест, но по счастью это были обезьяны или птицы, давешние дикари не появлялись. Может быть, их пугала толпа паломников.

Рэнтаро с сожалением подумал о молодом человеке по имени Асафуми, с которым они расстались. Будь он хоть немного умнее, он бы понимал, где настоящая опасность. Возвращаться одному этой дорогой действительно глупо.

— Ты откуда? — спросил Рэнтаро у шедшей рядом с ним молодой женщины с похожей на рог шишкой посреди лба.

— Из города! — резко ответила женщина.

Из-за шишки верхняя часть её лица кривилась как в судороге, вид у неё был весьма неприглядный.

— Из какого же города?

— Город он и есть город. Разве есть ещё города?

Рэнтаро решил попробовать спросить иначе:

— А где твоя семья?

Женщина уставилась на Рэнтаро во все глаза, из-за похожей на рог шишки — вылитый чёрт.

— Что значит семья?

— Ну, отец, мать… Братья и сёстры… То есть кровные родственники.

Женщина начала злиться — Рэнтаро даже подумал, что сейчас её рот ощерится клыками.

— Нас бесполезно спрашивать о чём бы то ни было! — обернулся шедший впереди не то юноша, не то девушка.

— Почему это? — спросил Рэнтаро.

— Да потому что мы ничего не помним. — Юное существо тихо рассмеялось, и на его красивом лице мелькнуло кокетство.

— Мы перенапрягли свои головы! — раздался позади грубый голос старика с рыжим зайцем за спиной. — Думали-думали и в конце концов головы отказались нам служить.

— Но разве вы не говорили недавно, что случилась беда и что вы пришли из города?

— Только это мы и помним. В голове остался лишь слабый, как отражение на воде, след. Вот мы говорим сейчас, но пройдёт совсем немного времени, и этот разговор потускнеет и совершенно забудется, — чистым голосом, как возглашающая прорицание жрица, сказало юное существо.

— Беда, беда, — нараспев сказал мужчина с болтавшимися виниловыми завязками, и замахал руками.

— Беда, беда! — Вторя ему, женщина с шишкой радостно затянула ту же песню, трясясь всем телом и хлопая в ладоши. Она повторяла слова старика, но вряд ли понимала смысл слова «беда».

«Как во времена моего первого приезда в Малайю», — подумал Рэнтаро. Люди с серьёзным видом заговаривали с ним, но их слова были для него абсолютной тарабарщиной. Внешне они были похожи на японцев, и потому казалось, что его внезапно вырвали из привычного мира.

Наблюдая за хлопающими в ладони, раскачивающимися участниками процессии, Рэнтаро вдруг заметил, что двуглавая собака и её маленькая хозяйка исчезли. Но, похоже, никому не было до этого дела. Или никто не заметил? Рэнтаро хотел было спросить о них, но передумал, решив, что опять услышит лишь что-то невразумительное.