Дорога к звездам - [20]

У реки было еще лучше. От обилия незабудок поляны казались голубыми. Ивы наклонились так низко, что их ветви почти касались воды.

Рыболовы поставили корзинки с провизией в тени деревьев и стали готовить удочки. Борис все косился на Женьку. У того удочка была настоящая, бамбуковая, купленная в магазине, не то что самодельщина. В Женькиной корзине из-под газеты выглядывала аппетитная поджаристая ножка курицы, сквозь прутья просвечивали белые булки и еще всякая всячина. Ноздри Бориса зашевелились от дразнящего запаха.

У Яши запасы были скромнее. Ему мать положила в корзинку вареной баранины, три яйца и кусок пеклеванного хлеба. В корзинке Бориса лежали мешочек с пшенной крупой, несколько сырых картофелин, краюшка черного хлеба и две луковицы — все это из расчета на уху. Ничего другого при всем желании он взять не мог: дядя запасов продуктов дома не держал.

И вот трое мальчиков стоят по колено в воде с удочками в руках. Борис снабдил Яшу удочкой, подробно объяснил, как насаживать червяка, как подсекать рыбу. Оказывается, все это не так просто. Рыба, как выяснилось, куда хитрее Яши. Борис с Женькой выдергивают одну за другой трепещущие на леске рыбки, а у Яши каждый раз червяк съеден. Вот где требуется терпение! Мальчики стоят как каменные и молчат.

Наконец и Яше выпала удача. Он закричал от радости, когда, выдернув запрыгавший на воде поплавок, увидел подцепившегося на крючок глупого пескаренка.

— Тише, ты, — заворчал Женька, — всю рыбу распугаешь.

— Мало тебе? — огрызнулся Яша. — Вон уже сколько наловили.

— Пожалуй, на уху хватит, — поддержал его Борис, — запросто.

— Нет, нет! — взмолился Женька, — давайте еще. Вон как клюет здорово. Много можно наловить. Домой захватим.

— Жадина какая, — усмехнулся Борис, но на уговор сдался. Он сам питал слабость к рыбной ловле.

Неподвижное стояние в воде, как и всякое однообразие, стало утомлять Яшу. Он уже перестал следить за поплавком и спохватился только от яростных окриков Женьки: «Клюет же у тебя! Клюет! Упустишь, разиня. Ах ты…»

Яша загляделся сначала на отражения в воде — там был такой же мир, как и здесь, наверху.

Потом он прислушался к шуму воды на мельнице. В этом шуме ему почудился гул работающей динамо-машины.

Наконец надоели и эти отвлеченные наблюдения, захотелось движения. Яша оглянулся на берег. За кустами, где были оставлены корзинки с провизией, он заметил что-то темное, шевелящееся.

— Смотрите, что там такое? — обратил он внимание товарищей.

— Корзинку воруют! — крикнул Женька и первым выпрыгнул из воды.

У корзинок сидела огромная взлохмаченная собака. Передними лапами она придерживала на траве Женькину курицу, и косточки аппетитно похрустывали под ее мощными клыками.

— Кыш, ты, кыш! — закричал Женька. — Пошла вон, чертовка!

Он замахал на нее руками. Собака на минуту замерла, устремила на мальчика недобрые глаза, оскалила зубы и издала такое угрожающее рычание, что Женька поспешно спрятался за Бориса.

— Это с мельницы собака, — тихо сказал Борис, — она там на цепи сидит. И чего ее сегодня спустили?

— А может, она сама сорвалась? — высказал предположение Яша.

— Да гоните же ее! — чуть не плача, взмолился Женька. — Она же все сожрет.

— Мама вкусное положила? — съязвил Борис. — Гони ее сам, если жить надоело. Ее на волков пускают. Знаешь, что она из тебя сделает? Манную кашу, запросто.

Покончив с Женькиной курицей, собака поднялась и по-хозяйски запустила морду в корзинку Яши. С вареной бараниной она разделалась в одно мгновение, а потом опять возвратилась к Женькиной корзинке и стала глотать белые булочки, старательно слизывая с травы сыпавшиеся из пасти крошки.

Мальчики стояли, смотрели. Они пробовали кричать, бросать в собаку палками. Собака отзывалась грозным рычаньем, не прекращая пиршества.

Расправившись со всем съедобным, она не спеша удалилась в сторону мельницы. Тогда мальчики бросились к корзинкам. Осмотр поразил их в различной степени. Разъяренный Женька запустил корзинкой вслед собаке. Но корзинка угодила в ствол ольхи и из нее посыпались обрывки газеты, куски сахара, кружка, ложка.

В корзинке Яши уцелели три яйца. У Бориса собака обглодала только краюшку хлеба, а все остальное оставила без внимания.

— Гадюка какая, — ругался Женька, снова заглядывая в пустую корзинку, словно съеденное собакой могло там появиться вновь. — Чтоб она издохла, обжора. Что теперь будем делать?

— В самом деле, — сказал Яша, вспомнив, что он сегодня еще ничего не ел, — есть-то хочется. Может, домой пойдем,

— Думаешь, дома меня ждет обед из трех блюд? — усмехнулся Борис. — Я вот без хлеба из-за вашего мяса остался. У этой собачишки особый нюх на мясное. Я знал. Тут у рыбаков уже случалось такое.

Он повертел в руках мешочек с пшеном, вытер о штаны баночку с солью. Ему было очень жаль и Женькиной курицы и тем более Яшиной баранины — он рассчитывал полакомиться и тем и другим.

— А что же мы будем делать? — спросил Яша.

— Уху варить, запросто.

— Да как же ее без хлеба есть?

— Не знаю, как вам, — с горечью проговорил Борис, — а мне частенько приходится жрать без хлеба уху-то. Я ко всему привык. Пожили бы с моим дядькой, привыкли бы. Рыбы вон сколько наловили, не выбрасывать же. Я сейчас такую уху сварганю, что вы пальчики оближете.