Дорога к себе. Когда боги против... - [6]

— А по месту службы ясность есть?

Заметив, что рука, держащая бокал, чуть заметно дрожит, одним глотком выпила половину. Вино домашнее, больше похоже на компот. Захмелеть сильно не захмелеешь, но вот слегка расслабиться поможет.

Мама, таким привычным и родным движением заправив упавшую на лицо прядь за ухо, кивнула:

— Год стажировки в их главном госпитале здесь, на Зерхане. Потом еще один на базе. А вот дальше…

— Куда пошлют… — закончила я, едва ли не впервые в жизни чувствуя то, что могла чувствовать и она. Как мы вырастаем и… уходим в свою жизнь, оставляя их одних. — А ты не думала еще об одном ребенке, — неожиданно даже для себя поинтересовалась я. И только сказав, сообразила, что вообще-то это… бестактно, задавать такой вопрос матери.

Кажется, она так не считала.

— Вот разберусь с проблемами, и тогда…

— Придется мне серьезно заняться этими самыми проблемами, раз вопрос только в этом, — улыбнулась я, ловя себя еще на одной мысли. Мы остались матерью и дочерью, но в наших отношениях появилось больше равенства. Во взрослении были свои прелести. — Когда это началось?

Переход был резким, но мама на перемену темы отреагировала быстро.

— Месяцев пять тому назад. Одна из ее подруг, Зои Мареску, уговорила Лору сходить с ней на факультатив по истории Самаринии.

— Мареску… — перебила я ее, вспоминая. — Это не та Зои, отец которой — офицер службы порядка? И, кажется, ее брат одно время ухаживал за Летой?

Милые подробности прошлой жизни… Нити, которые навечно связали нас, став тем страховочным канатом, который никогда не даст упасть в бездну…

В грустной улыбке мамы были те же мысли, что и у меня.

— Она. Совсем красавица, в мать пошла, от парней отбоя нет.

Помолчала, думая о чем-то своем. Я не торопила, тоже предаваясь воспоминаниям.

Как стояла у окна, наблюдая, как Лета возвращается из школы в сопровождении двух ребят. Как объясняла ей, что не дело стравливать между собой друзей. Как сестренка фыркала, заявляя, что ни один из них ей не нравится, и что я сама была такая…

И ведь правда, была…

— Я сначала радовалась, она пришла даже не довольная — буквально потрясенная. Взахлеб рассказывала, настолько интересной оказалась культура Самаринии и необычной их религия. О том, что раньше многое воспринимала совершенно иначе, не понимая ее глубины и древности. Но уже через пару декад я начала замечать, что все остальные предметы отошли на второй план. Самариния, господин Исхантель, три их богини… Нет, к отметкам претензий не было, она продолжала учиться так же успешно, как и раньше, но это стало, вроде как, необходимостью… — Мама вздохнула, подняв голову, посмотрела на меня. — Ее жажда знаний пылала теперь только для него.

— Ты ходила в колледж?

С выводами я не торопилась, еще не забыла, как сама была в старших классах влюблена в преподавателя. И не я одна. У нас даже тайный клуб его почитательниц образовался.

Самое смешное, что никакой ревности друг к другу, скорее, сочувствие — никого из нас он не замечал, со всеми был одинаково ровным и до оскомины вежливым.

— И не раз, — вздохнула мама. — И отец Зои ходил. Только все без толку. Все студенты просто без ума от господина Исхантеля и его предмета, и у надзирающих педагогов нет никаких претензий к тем методикам обучения, которые он применяет. Правда, — она на мгновение задумалась, — возможно, мне и показалось, но после моих визитов в колледж Лора на некоторое время становилась сама собой. Такой же непоседливой, живой, неунывающей… Но продолжалось это недолго.

— А с отцом Зои не пыталась поговорить. Все-таки служба порядка…

Еще один тяжелый вздох стал мне ответом.

— Пыталась. Господин Мареску очень обеспокоен и…

— Что «и»? — поторопила я ее, когда пауза слишком затянулась.

— Понимаешь, — мама вцепилась в бокал, словно только он и мог ей помочь, — он сказал, что господин Исхантель не только глава дипломатической миссии, но и жрец.

— Жрец?! — подскочила я, чуть не расплескав остатки вина.

Самариния была слишком близка к Зерхану, чтобы мы не знали, кто такие жрецы и чем они опасны. И та война закончилась не так давно, чтобы забыть…

Нашей планете досталось вскользь, флот самаринян прорывался к Земле, как к символу Союза, но мы были у них на пути.

Я не видела снов, но тот, в котором моим домом на несколько месяцев стал подземный бункер — интернат для тысяч детей, повторялся регулярно. Таких, как он, по всему Зерхану было сотни.

Все это ушло в прошлое, но страх остался. В историях, которые рассказывали когда-то друг другу по ночам, мы раскрашивали красками воображения обрывки услышанных от взрослых фраз. О плохих мальчиках и девочках, которых забирали к себе жрецы самаринян, чтобы те, вернувшись, убили своих родителей и друзей. О смертниках, пилотировавших те корабли, что падали с неба на города. О мужчинах с холодными глазами, которые забирали душу.

Для Лоры, родившейся, когда призраками тех дней на Зерхане остались лишь закрытые зоны, наиболее пострадавшие от бомбардировок, это были не более чем страшилки. Лета была слишком мала, да и с младшими психологи работали более тщательно, заставляя забыть испытанную тоску по родным. Для родителей и меня… память, от которой не убежать.