Дорога к дому - [35]

— Но зачем? — спросил Маддис, растерянно моргая и медленно пятясь назад.

— Успокойся, — Марк пренебрежительно взмахнул рукой, словно шум разворачивавшейся бойни был мелким недоразумением и не имел к ним никакого отношения. — Ты ведешь себя глупо.

— Глупо? — ваятель невольно оглянулся на скрытый за деревьями лагерь, откуда продолжали раздаваться крики и резкий посвист пульсаров. — Глупо? Эта бойня… Она бессмысленна… Зачем?.. Это безумие…

Ведьмак не знал, что сказать. От неожиданности и бессмысленности происходящего мысли разбегались и путались, он с трудом верил, что всё это реально. Тем временем из можжевеловых зарослей на краю полянки — казалось, чтоб ещё больше усугубить внутренний разлад ваятеля, — с треском продираясь сквозь кусты, выбрался запыхавшийся человек. Маддис с трудом узнал в этом перепуганном вусмерть бедняге Сагиба, одного из лишь недавно нанятых головорезов, отличавшегося слишком большим самомнением и гонором, а ещё уродливой татуировкой в форме паука на щеке. Теперь, правда, он не выглядел таким уж уверенным в себе. Заприметив главарей, он на мгновение замер, будучи не в силах сразу принять решение: то ли бежать к ним в попытке спастись, то ли — прочь. Он так ничего и не смог решить, поскольку Марк, вскинув в небрежном жесте руку, послал через всю поляну крошечный перламутровый сгусток энергии, сплетенный в мгновенье ока. Этот сгусток насквозь прошил грудь бедолаги Сагиба и с чудовищной силой отбросил его на те самые заросли, из которых тот выбрался.

— Безумие — это залог выживания! — как ни в чем ни бывало заявил на полном серьезе Марк, обращаясь к Маддису. — А мы играем в такую игру, где жизнь, сама по себе значащая немного, может иметь огромное значение при некотором её отсутствии.

— Псих! — панически взвизгнул Маддис, пятясь всё дальше. — Ты псих…

Не смотря на всё потрясение и шок вызванные непониманием происходящего, Приорр всё ж таки с некоторым удовлетворением отметил, что бывший кон использовал плетение — не вязь! Значит, были и у его сил пределы… или же он экономил их для другого…

Снова зашуршали кусты, но на этот раз сквозь них пробирался человек совершенно другого склада: невысокий, плотно сбитый, с полуседой шевелюрой, из-за чего казался пегим и главное — в руках у вновь прибывшего был пульсар! Чад Фрэнтис — лучший следопыт к югу от Картвера, он был одним из «любимчиков» Марка. Его «гвардейцем».

Заприметив Френтиса, Марк недовольно покачал головой и скривился. Следопыт, виновато пожав плечами, подошел к бьющемуся в судорогах телу и, перекинув пульсар за спину, схватил умирающего за ногу. Вновь пожав плечами, он развернулся и потащил тело Сагиба прочь с глаз вожаков.

— Псих, и без всякого сомнения, — согласно кивнул Грегори, провожая глазами Чада. — Но я думал, мы это уже решили.

— Зачем? — в который раз взвизгнул Маддис совершенно не контролируя себя, он ткнул пальцем в сторону тащившего тело следопыта. — Зачем?! И что дальше? Теперь ты примешься за меня? Да? Ну, попробуй!

Он продолжал пятиться, но взгляд его был сосредоточен только на Марке: ваятель всё ждал, когда же сияние проявляемой вязи окутает фигуру бывшего кона, ждал первого удара, внутренне готовясь к нему и формируя в мыслях множество форм и образов грядущих проявлений — как оборонительные, так и атакующие. Он намеревался вступить в бой, хотя понимал: выстоять против Марка — даже в нынешнем измотанном и уставшем состоянии бывшего кона — не удастся, и единственное, что остаётся, — подороже продать свою жизнь. Он пятился, не обращая внимания на насмешливое выражение лица Касселя, наблюдавшего за ним, не глядя по сторонам, не пытаясь найти выхода. Он готовился к последней битве. Всё в себе — всё, что оставалось, нацеливал на неё и потому пропустил первый удар, пришедшийся совсем не с той стороны, с какой он рассчитывал. И это был совсем не тот удар, которого он ожидал.

Камень размером с кулак, влажный и скользкий от росы, попался под подошву сапога Маддиса, заставив того поскользнуться. Не сумев удержать равновесия, ваятель нелепо взмахнул руками и со всего маху шлепнулся на ягодицы. Удар состоялся и был весьма болезненным, хотя и пришелся на место, далекое от наиболее жизненно важных органов.

Кассель громко, заливисто расхохотался — чего от невозмутимого эффа никак нельзя было ожидать: видимо, сказывалось нервное напряжение. Марк тоже не смог себя сдержать и самым глупым образом захихикал. Но этот приступ непонятного веселья на фоне отчаянных воплей гибнущих людей, раздававшихся совсем неподалеку, ещё больше напугал несчастного Маддиса.

— Ну и глупый же у тебя видок, дружище, — продолжая посмеиваться, заявил Марк. — Видел бы ты себя со стороны — помер бы со смеху.

— Помер бы со смеху? — поднявшись вначале на четвереньки, а затем и окончательно выпрямившись, Маддис принялся отряхиваться, но взгляда от бывшего кона не отвел. — Смеху? Ты, проклятый маньяк, там людей не смех убивает, а твои…

— Людей? — ожесточенно переспросил Марк, чье веселье растаяло, как снег в жаркий полдень. — Ты называешь эту погань людьми? Насильники, убийцы, воры, не знающие чести. Позабывшие имена собственных родителей, породивших их себе на позор. Ты их называешь людьми? Они не люди! Даже не нелюди! Они просто сорная трава, сорняки, существующие только для того, чтобы стать удобрением. Ни для чего больше!