Дорога исканий. Молодость Достоевского - [32]
Не крестьянине была светлая ситцевая рубаха, такая ветхая, что местами просвечивало загорелое тело, и узкие серые портки из домотканого холста, подвернутые до колен и грязные. Он был бос, так же как и дети. Старшая девочка была в грязной юбчонке из такого же домотканого холста; все остальные дети были почти голые.
Федя много раз встречал этого крестьянина, но сейчас никак не мог вспомнить его имени и молча вглядывался в изможденное, темное от черноты лицо. Увидев мальчиков, вся группа в нерешительности остановилась.
— Ты куда это собрался с такой оравой? — удивленно спросил Миша.
— Я… Так вишь… ведь померла… жена-то… — сбивчиво ответил крестьянин.
Федя вдруг вспомнил: ведь это же и есть Исай Миронов! Жена его умерла в конце мая, осталось семь человек детей. Исай Миронов, который все умеет делать! Понадобится ли сложить печь, покрыть тесом кровлю, обить кадушку, связать сундук — все это он сделает не только с готовностью, но и с удовольствием. Когда после смерти жены Исай остался один с малыми ребятами, Мария Федоровна распорядилась не трогать его, но оказалось, что обойтись без Исая никак невозможно: в доме то и дело возникали потребности, которые никто другой удовлетворить не мог. А он молчаливо выполнял все приказания, но становился все более угрюмым и раздражительным.
Несколько дней назад Федя мельком слышал разговор маменьки с Аленой Фроловной о том, что Исай просит овса на посев.
— Ну что, получил овес? — спросил он, когда Исай подошел ближе.
— Получил, — ответил Исай. — Получить-то получил…
— А что?
— Да не знаю, сниму урожай аль нет. Землица-то сами знаете какая. Великих трудов требует, а тут с утра до вечера на барщине спину ломаешь. А домой возвращаешься — так вот они, семеро душ да семеро ртов!
Голос Исая зазвенел, и мальчики почувствовали, что он дошел до последнего.
— Вот… обмыть хотел… Того гляди, запаршивеют!
Считая разговор оконченным, он повернулся к старшей девочке.
— Давай, Акулька! — крикнул он, подталкивая к ней ребятишек, а в ответ на ее удивленный взгляд пренебрежительно и зло крикнул на братьев: — Ничего им не поделается! Тащи Настьку, Тишку, Верку…
Девочка, нисколько не стесняясь, скинула юбчонку и потащила детей в воду. Исай, держа за руку малыша, тоже спустился к воде. Зачерпнув бадейку, он усадил в нее ребенка и принялся тереть его заскорузлыми ладонями.
— Эх, мыльца бы! — донесся до мальчиков его возглас.
— Я принесу, — отозвался Федя и изо всех сил побежал к дому.
Минут через двадцать все сидели на песке. Ребятишки лакомились принесенными Федей из дому сладкими лепешками. Акулька тыльной стороной ладони утирала носы малышам. Исай спокойно и не без юмора рассказывал грустную историю о том, как он управляется один и на барщине, и в собственном хозяйстве, и с ребятами.
— Да, не повезло тебе, Исаюшка, — задумчиво сказал обладавший мягким, чувствительным сердцем Миша. — Одно слово, не повезло… Больше ничего не скажешь.
— Полноте, барин! — не согласился Исай. — Не повезло — это что… Есть у нас в Даровос бабы, и в другой раз ожениться можно, вот хотя бы Агафья Леонтьева с одним мальчиком вдовой осталась. Да не в том дело.
— А в чем же? — спросил Федя.
Исай искоса, пристально взглянул на Федю:
— Да кто же из наших даровских мужиков не мается? Хоша и с бабой…
Мальчики промолчали: отвечать было нечего.
После ухода Исая с семейством они долго лежали и мучительно размышляли. В самом деле — в Даровом маются все. Кто в этом виноват — помещики или сами крестьяне? Или ни те, ни другие, а кто-то третий?
Пока Миша и Федя бродили по дорогам, купались и загорали, в семействе Достоевских наступил большой день. Еще вчера маменька бодро распоряжалась по дому, а сегодня приехал Михаил Андреевич с акушеркой из Зарайска, и за закрытой дверью вновь отстроенного маленького флигелька началось большое таинство. Со смешанным чувством удивления, отвращения и нежности смотрел Федя на крошечное, сморщенное существо. Теперь у них в семействе семеро детей. Как у Исая…
А еще через несколько дней мальчики увидели спускающийся с пригорка открытый экипаж с двумя дамами. Тетка Александра Федоровна Куманина приехала со своей домоуправительницей, чопорной и брезгливой старухой лет шестидесяти, крестить новорожденную. И роскошный белый экипаж, и надменный, туго затянутый в ливрею лакей, и дорогие дорожные костюмы — все это было словно из другого мира и давало новую обильную пищу для размышлений.
В конце августа вернулись в город, а через три дня были у Чермака. И снова потекли недели размеренной и однообразной, но уже ставшей привычной и незаметно полюбившейся трудовой пансионной жизни.
Глава тринадцатая
Единственным заметным событием этого года была печальная развязка истории Фили.
Тотчас после святой недели, ранней весной, когда на тощих березках чермаковского сада уже затрепетали новорожденные зеленые листья, в час, когда мальчики готовили уроки, в классную комнату вошел Манго; позвав Филю, он с чуть насмешливой, а может быть и злорадной улыбкой сказал, что к нему пришли.
Филя резко побледнел. За два года жизни в пансионе Чермака мать ни разу не навещала его; отчасти он и сам не желал этого. Следуя за Манго, он свернул в прихожую, отделявшую пансион от квартиры Чермака, и здесь увидел похудевшую и подурневшую мать. Но особенно горько ему было увидеть ее в крестьянской одежде.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».