Дорога исканий. Молодость Достоевского - [11]
Переулками, не спеша, вернулись к дому дедушки. Там мальчиков уже ждала присланная родителями карета с Григорием Савельевым на облучке.
В дороге обмен впечатлениями продолжался. Рассказывая о безруких, прикуривающих ногами калеках, Федя заметил, что больше не станет на них смотреть.
— Это что! — отвечал Миша. — Вот к нам с дедушкой нищий мальчишка подбежал… Так у него, знаешь, правая рука совсем вывернута, вот так, смотри, ладошкой назад.
— Как же это с ним стряслось?
— Дедушка говорит, нарочно вывернули.
— Такому маленькому?
— Ну да, чтобы лучше милостыню подавали…
Несколько секунд помолчали. Федя посмотрел на широкую спину молчаливого Григория Савельева, вспомнил разговор с ним у печки, потом пьяную бабу на носилках и снова почувствовал, как со всех сторон его обступает огромный загадочный мир.
В это время карета уже выехала на Божедомку. У ворот Александровского женского института стоял, как всегда, часовой при ружье и в полной солдатской форме. Федины родители, проходя мимо часового, обычно давали ему грош или копейку. Давали не в руку, а, в соответствии с тогдашним обычаем, бросали монетку под ноги. Да ему и самому не раз приходилось делать это по поручению маменьки, когда они всем семейством отправлялись на прогулку в Марьину Рощу. Взглянув на солдата, он вспомнил о зажатых в кулачке медных деньгах. Между тем карета почти поравнялась с часовым, а тот, видимо узнав барчонка, мягко улыбнулся в длинные, пушистые усы. Теперь он бал так близко, что дать деньги в руки не составляло никакого труда, однако Федя, не раздумывая и не рассуждая, каким-то непроизвольным движением бросил деньги ему под ноги и тотчас же весь вспыхнул ярким румянцем: о, зачем, зачем он это сделал? И ведь солдат заметил его смущение и все, все понял! Карета уже давно проехала мимо, а Федя еще видел перед собой его немолодое, с мигом погаснувшей улыбкой и пустым, отсутствующим взглядом лицо.
Но вот и родной дом. В окне мелькает милое лицо маменьки, — видно, беспокоилась: что же это дети так долго не едут? — а на крыльцо выплывает, колыхаясь, дородная фигура Алены Фроловны. Федя вспоминает, что сегодня праздник, что перед ужином будут игры в зале, что в катании пасхальных яиц он, Федя, всех искуснее…
И сразу становится светло и радостно на душе.
Глава четвертая
Как-то зимой спящих мальчиков разбудил отец. Было около пяти часов утра; слабый вздрагивающий огонек плошки разрезал густую, черную темноту.
— Вставайте, у вас родился маленький братец Николенька! — сказал отец радостно.
В это время Феде было лет десять, и он смутно помнил, как родился братец Андрюшенька. Уже тогда он заранее знал, что бог собирается подарить им маленького братца или сестричку. На этот раз он знал гораздо больше, а потому испытывал глухое беспокойство и даже страх за маменьку.
Он хотел тут же идти к ней, но папенька сказал, что она еще очень слаба, зато попозже их обязательно поведут к братцу.
В то утро маменька не вышла к чаю, как обычно. А хозяйничавшая вместо нее Алена Фроловна была явно озабочена и то и дело бегала в спальню. Феде кусок не шел в горло, он все время ожидал чего-то ужасного.
В десятом часу утра снова появился отец. Пошептавшись с Аленой Фроловной, он застегнул верхнюю пуговицу Фединой курточки и весело сказал:
— Ну-ка собирайтесь, сейчас пойдете к маменьке!
Но потом беспокойно оглядел свое потомство и поправился:
— То есть сперва пойдут Миша с Федей, а потом ты, Варенька, с Андрюшей и Верочкой…
С сильно бьющимся сердцем, стараясь ступать как можно тише, вошел Федя в спальню матери. Он ожидал увидеть бледное, «без кровинки», лицо, но оказалось, что маменька чувствует себя хорошо. Она слегка приподнялась на кровати и, опираясь на локоть, улыбнулась детям, потом поцеловала их, пытливо заглянув в лицо Феде. Мишу она поцеловала первым, как всегда, но, видимо, Федя внушил ей больше беспокойства и опасений. Спал ли он ночью? Не разбудили ли его разговоры и суета в доме?
Со свойственной ей чуткостью маменька тотчас уловила, что Федя взволнован, что он беспокоился за нее и теперь бесконечно рад видеть ее здоровой. И она снова пленительно улыбнулась, на этот раз только ему одному. Он была в белой ночной рубашке с кружевом на широких рукавах и вокруг ворота, и щеки ее окрашивал слабый, нежный румянец. О боже, как она хороша и как он, Федя, ее любит!..
Конечно, маменька улыбнулась и Мише — ведь она была справедливой матерью, никогда не выделяла особо кого-либо из детей. К тому же Миша был ее первенец. Но она чувствовала, что Федя больше нуждается в ее материнской любви и внимании. Миша был спокойным, ровным ребенком, а Федю постоянно лихорадило, его впечатлительность не знала пределов. И она всегда была начеку и следила за тем, куда влечет мальчика его непомерно развитое воображение.
Поздоровавшись с матерью, дети подошли к колыбели новорожденного. Федя внимательно посмотрел на его сморщенное, сердитое личико, красным пятном выделявшееся на ослепительно белом фоне подушек и пеленок. Таким когда-то был Миша, таким был и он, Федя. И вот через десять лет этот прыщик будет бегать взапуски по аллеям больничного сада и ходить на балаганы с дедушкой. Чудеса!
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.