Дорога дорог - [14]

Перейдя один из мостиков, перекинутых через арык, в котором бурлил и пенился грязевой поток, воины Хога остановились перед тяжелыми воротами, украшенными затейливой резьбой. На стук отворилось маленькое окошко, потом распахнулись и сами ворота, и воины один за другим проследовали на просторный двор. В отличие от голых, лишенных всякой зелени улиц, площадка перед домом густо поросла невысокой травой, а за многочисленными сараями, амбарами и навесами стояли высокие плодовые деревья — там располагался сад, где в жаркую пору хозяин, его домочадцы и торговые гости находили спасение от палящего солнца.

Привратник, знавший пришедших в лицо, проводил воинов до крыльца, препоручив их заботам улыбчивого толстяка, одетого в роскошный, расшитый золотом халат, непомерно широкие шаровары и туфли с узкими, загнутыми вверх носами. Кланяясь, приседая и пришепетывая что-то восторженное, толстяк провел гостей в небольшую комнатку, где те оставили оружие и мокрые плащи, после чего перешли в просторный сумрачный зал. Здесь за длинным столом, уставленным блюдами с дымящимся мясом и кувшинами с вином, уже сидело два десятка мужчин, в которых Мгал и его товарищи без труда узнали возниц и воинов, разошедшихся вчера вечером с Караванного поля по домам. Очевидно, Старший караванщик собрал их не только на пир по случаю благополучного возвращения, но и для того, чтобы расплатиться за труды.

Толстяк-управляющий, предоставив воинам рассаживаться, кто где пожелает, поманил его за собой и таинственным шепотом сообщил: "Тебя и твоих друзей желает видеть хозяин. Следуйте за мной, и вы не пожалеете, что пришли в этот дом".

Масляная рожа и хитрый прищур толстяка пришлись очень не по душе Мгалу, но возразить на приглашение было нечего — вполне естественно, что Старший караванщик желает покончить с мелкими делами немедленно, чтобы ни на что уже больше не отвлекаться при расчете со своими спутниками. Тем более что они к тому времени успеют как следует поесть и выпить и станут более сговорчивыми.

Мгал жестом позвал Эмрика и Гиля, и все трое двинулись за толстяком по полутемному коридору, освещенному маленькими оконцами.

Хихикая и потирая руки, толстяк прошел одну заваленную циновками, заставленную сундуками, бочонками и глиняными корчагами комнату, другую, в которой громоздилась на каменном полу куча мешков и мешочков, растворил дверь в третью и, ступив в темноту, пробормотал:

— О, Владыка Жизни, опять эти нерадивые псы забыли зажечь свечи!

Щурясь, Мгал шагнул следом, положив руку на висевший у пояса нож, и тут же чудовищной силы удар обрушился на его голову. Он отшатнулся назад, услышал рев Эмрика, истошный визг толстяка, испуганный вскрик Гиля. Выхватив нож, ударил куда-то вправо, где ощутил движение и дыхание. Под его левой рукой что-то хрустнуло, невидимый противник захрипел, но в этот момент новый сокрушительный удар бросил северянина на колени. Ему показалось, что на него рухнул потолок; перед глазами поплыли цветные кольца, в ушах звенело не переставая, а потом разом нахлынули темнота и тишина.

2

Мгал очнулся оттого, что кто-то тихо звал его по имени. Попытался встать, но понял, что не в состоянии даже шевельнуться — руки и ноги были словно в тиски зажаты.

— Мгал, ты жив? — снова спросил мальчишеский голос, и северянин узнал Гиля.

— Кажется, жив. — Он с трудом разлепил разбитые, потрескавшиеся губы и почувствовал во рту привкус крови. Говорить было трудно — глотку словно толстый слой песка облепил. — Где мы?

— Похоже на амбар или сарай, — подал голос Эмрик. — Долго ты в себя приходил, мы уж думали — умер.

— Сколько времени прошло?

— Больше суток. Лежим на земляном полу, дверь слева от тебя. Пошарь вокруг, где-то рядом должен быть кувшин с водой и миска с похлебкой.

— Не могу шелохнуться. — Мгал покрутил головой, но серая тьма перед глазами не рассеивалась. — Кроме того, я ничего не вижу.

— Сейчас ночь. Погоди немного, глаза привыкнут, и освоишься.

— Мы закованы в деревянные колодки. Ножной брус неподвижен, но руками шевелить можно. Если они у тебя целы. — Голос Эмрика доносился справа, а Гиля — от противоположной стены.

Мгал еще раз попробовал двинуть руками. Его пронзила острая боль, и все же он с радостью ощутил, что руки у него не повреждены. Тяжелая деревянная доска, в прорезь которой они были заключены, затрудняла движения, боль была едва переносимой, однако он, приподнявшись, пошарил вокруг и нащупал высокий кувшин. Поднес к лицу, сделал несколько жадных глотков. В голове начало проясняться, хотя боль в затылке продолжала пульсировать.

— Нас схватили слуги Старшего караванщика?

— Да, но прежде Эмрик успел убить толстяка. Ты тоже поразил одного или двух нападавших, — сказал Гиль с гордостью за своих старших товарищей. — У меня не было ножа, но я дрался, пока они не свалили меня с ног.

— Молодец. — Мгал помолчал, борясь с подкатившей к горлу тошнотой. — Старший караванщик, по-видимому, решил продать нас Торговцам людьми и тем поправить свои дела. Интересно, знал ли о его намерениях Хог?

Вопрос его остался без ответа, и Мгал снова поднял голову:

— Гиль, ты говорил, что можешь распутывать узлы и сумел без особого труда освободиться от веревок Белых Братьев. Если бы нам удалось избавиться от колодок…