Дорога домой. Книга 1, часть 1 - [23]

Внезапно я поняла, что бесы не играют в карты, а разыгрывают, кого они сбросят в котлован следующим. Люди это знали — лица их были искажены страхом неотвратимой казни, каждого человека бил мелкий озноб. От шеренги исходила непередаваемая безысходность, безнадежность, ужас и неотвратимость предстоящих мук.

Больше всего меня поразило, что это были не какие-то придуманные персонажи в показательно-поучительном фильме, а самые что ни на есть настоящие люди, которые к тому же попали сюда недавно, судя по их одежде. Эти люди еще вчера были живыми и жизнерадостными, ездили на работу, а подростки ходили в школу. Еще вчера они были заняты своими заботами и делами: разговаривали, строили планы на выходные, закупали продукты, сидели за компьютерами, смотрели фильмы и ничего плохого не ожидали. Никто из них, как в принципе и я, даже и не подозревал, что здесь для них приготовлен жуткий лагерь пыток, по сравнению с которым самая жестокая и кровавая расправа на земле — не более, чем минутные приступы легкой боли. Осознание увиденного переполнило меня максимально, я горячо взмолилась к Пресвятой Богородице:

— Се раба Твоя, Владычице, если можно, я больше не могу.

— Ступай, — сказала Царица Небесная.

Иногда, попадая в кошмарные жизненные ситуации, в силу стечения невероятных жесточайших обстоятельств, мы думаем, что находимся в них, как в аду. Но если бы мы знали — никакая, самая тяжелейшая ситуация в этой жизни не может даже близко сравниться с тем миром, который существует реально.

Истинный ад — это ад, который ожидает нас за наши нераскаянные дела. Это территория самых жесточайших, безконечных, телесных и душевных мук, которые не могут присниться нам даже в самом страшном сне. Боль, отчаяние, ужас, мрак, смятение, безпомощность, опустошенность, голод, холод, жажда — это лишь начало того, что ожидает нас в мире зла.

Раньше я представляла себе ад некими угрызениями совести, которые человек испытывает на частном суде. Угрызениями, не причиняющими телесных мучений. Так, только в некоторой степени помучивающим совесть. И еще я была уверена, что длится это недолго, для всех нас обязательно быстро наступит прощение и мы заслуженно перейдем жить в Райские селения навечно, поскольку «не нарушили» главных заповедей Божиих — не убий, не укради, не прелюбы сотвори и не возжелай. И даже если так только, немножечко, я возжелала, ну совсем капельку, ну так на то мы ведь слабые и грешные, да и с кем не бывает? И мы же люди! Ведь мы — любимые чада Господа, мы просто не можем заслужить сурового наказания, не так ли?! Опять же, телесных оболочек там нет, а муки совести… не так уж они и болезненны. Их можно пережить, это просто выглядит как длинный неприятный сон.

Но ТАМ все совершенно не так! Там есть настоящее тело, и оно испытывает невообразимо страшные боли. А душевные муки, которые испытывает человек там, несравнимо мучительнее всех мук совести в этой жизни. Там нет возможности спрятаться или избежать наказания. Там нет милиции и судов. Там нет возможности откупиться или договориться. Там нет возможности упасть в обморок или сойти с ума. Там нет возможности умереть, исчезнуть или превратиться в комара и забиться в глухую щель. Там ничего этого нет. Там есть только всевозможные и безконечные мучения. И мы даже представить себе не можем, насколько реален тот мир, и насколько призрачен этот.

Господь создал нас социальными индивидами, мы не можем представить себе жизни без общения друг с другом, но там души людей безконечно одиноки, каждая душа проходит через все испытания обособленно. Там нет дружеских разговоров, нет поддержки, нет жалости друг другу, там нет никакого общения вообще. И это очень страшно, поскольку людей там: миллионы миллионов и каждый там — один, сам по себе!

Возвращаясь оттуда, в первые минуты я очень часто не могу разговаривать, часто возвращаюсь в слезах, часто с болью в теле, иногда же — со следами мучений. В наш компьютеризированный век, в век нанотехнологий, ракет и коллайдеров, когда нам «подвластно все», мы как оголтелые идем туда с полным набором всех мыслимых и немыслимых грехов и получаем там тяжелое воздаяние. Воздаяние за наши неочищенные сердца, за наши нераскаянные грехи, за наше нежелание понять смысл нашей жизни здесь, за наше нежелание сносить тяготы и скорби и нежелание дать ответ за свои деяния. Там, в аду, в страшнейших муках томятся миллионы миллионов людей, которых я видела лично. Только теперь я понимаю святого праведного Лазаря, воскрешенного Господом — побывав там и вернувшись, он за всю свою долгую жизнь улыбнулся только один раз.

Видения, в начале захватившие нас и державшие в непрерывном предвосхищении нового чуда, стали для нас трудным заданием, послушанием, теперь это наша работа. Но мы счастливы, потому что люди, искренне верующие и желающие спастись, смогут наконец узнать что с нами будет после смерти на самом деле!

На следующий день, на молитве, я оказалась в аду, на вершине пропасти, в черном платье и черных туфельках. Тележка уже стояла на своем месте; я села и начала спускаться вниз. Тележка проехала мимо площадки, на которой я была вчера и опустилась в пропасть намного ниже, чем я ожидала. С трудом протиснувшись в узкую расщелину на уступе, я прошла внутрь. Там было темно, слабые отблески красного зарева из пропасти позади меня позволяли увидеть хоть что-то впереди. Протискиваясь в сужающийся время от времени проход, уклоняясь от нависающих над тропинкой глыб, минут через десять я вышла на небольшую ровную круглую площадку пещеры размером метров на двадцать. В пещере была кромешная тьма.