Дорога длиною в жизнь - [11]

Рубежи надо удержать! На Баррикадах нет такого наблюдательного пункта, откуда можно обозреть эти рубежи. Коноваленко знает их на память и показывает мне опорные пункты и узлы сопротивления, рассчитанные на круговую оборону.

С опорного пункта батальона Щербака видны узлы сопротивления. Четырехэтажное здание на соседней улице - это уже опорный пункт батальона Немкова. Есть ротные опорные пункты. Одноэтажные дома обороняют гарнизоны из трех-четырех солдат. У них ручной пулемет и винтовки, автоматы, гранаты. Они бьют по дальним целям и готовы к рукопашным схваткам. Только разрушив дом, противник может достигнуть рубежа, на котором стоит этот дом.

Немцы уже испытали стойкость нашей обороны. Батальонный комиссар Фомин из 344-го полка показал мне письмо убитого гитлеровского офицера, принесенное нашими разведчиками:

Нам надо дойти до Волги. Мы ее видим - до нее меньше километра. Нас постоянно поддерживает авиация и артиллерия. Мы сражаемся как, одержимые, а к реке пробиться не можем. Вся война за Францию продолжалась меньше, чем за один приволжский завод. Мы брали крупные города и теряли при этом меньше людей, чем на этом богом проклятом клочке земли. Против нас, вероятно, сражаются смертники. Они не получают подкреплений, так как мы контролируем переправу. Они просто решили сражаться до последнего солдата. А сколько их там осталось последних? И когда этому аду наступит конец?..

Возвращаясь в штаб, собираю малый военный совет - комиссара дивизии Николая Ивановича Титова, Ивана Ивановича Курова и Василия Ивановича Шубу. Нам надо посоветоваться.

- 344-му полку требуется командир. Взять его придется из вашего штаба, Василий Иванович, - обращаюсь к подполковнику Шубе.

- Кого имеете в виду? - настороженно спрашивает он.

- Коноваленко.

Все молчат. Мой заместитель по строевой части Иван Иванович Куров старший среди нас по возрасту. Жду, что он скажет.

- Коноваленко - командир толковый, но... - Куров разводит руками, - как быть с субординацией? В полку есть капитаны, майоры, а командовать будет старший лейтенант.

По выражению лица комиссара догадываюсь, что такое возражение можно отклонить. Вызываем Коноваленко. Он явился в походной форме, полагая, очевидно, что опять предстоит идти в полк с каким-нибудь заданием. Оказанным ему доверием смущен, смотрит на меня, чуть приоткрыв полные губы, тихо говорит:

- Вы уверены, что справлюсь?

- И думать не смей, что не справишься! - перебивает комиссар. - Мы за тебя головой отвечаем.

- Подполковник Шуба, пишите приказ, - обращаюсь к начальнику штаба. Допустить к исполнению должности командира 344-го стрелкового полка 138-й Краснознаменной стрелковой дивизии капитана Коноваленко Владимира...

- Я пока не капитан, - робко замечает Коноваленко.

- В полк пойдешь капитаном! Две шпалы на гимнастерку даст комиссар, две шпалы на шинель - я. Ступай, капитан, а мы тут подготовим представление к новому званию, оформим приказ.

... Семь месяцев спустя в боях на Курской дуге (138-я дивизия именовалась тогда 70-й гвардейской, 344-й полк - 203-м гвардейским полком в составе 17-го гвардейского корпуса, а я командовал 15-м стрелковым корпусом в 13-й армии) мне удалось связаться по телефону с полковником Шубой.

- Здравствуйте, Василий Иванович! Узнал, где вы находитесь и как здорово, по-гвардейски, воюете. Спасибо вам!

- Рад слышать ваш голос, товарищ гвардии генерал-майор. Деремся, как на Баррикадах.

- А как показал себя в бою Коноваленко?

- Не хватает слов, чтобы достойно оценить этого офицера. О Коноваленко, о делах его полка скоро узнаете.

Полковник Шуба имел в виду подвиг, о котором в Истории Великой Отечественной войны Советского Союза в главе, повествующей о Курской битве, сказано, что почти все солдаты и офицеры 203-го гвардейского стрелкового полка были представлены к правительственным наградам. В ту пору немногие удостаивались такой чести.

Забегая вперед, хочу сказать, что и на Днепре, потом на Правобережье Украины гремела слава командира 203-го гвардейского полка Героя Советского Союза гвардии майора Владимира Коноваленко.

На исходе октябрь. Противник наращивает атаки на рубежи нашей дивизии, обороняющей завод Баррикады. Бомбами, снарядами и минами он крушит здания цехов, жилые кварталы. Когда дома превращаются в груды щебня, их гарнизоны перебираются в подвалы. Наш солдат, пока жив, не оставляет своего рубежа.

В те напряженные дни пришла весть, которая взволновала и опечалила меня. Полковник Шуба сообщил о телеграмме, полученной от генерала Крылова. Она касалась сына Долорес Ибаррури - Рубена, пропавшего без вести в боях под Сталинградом. Крылов спрашивал, не располагаем ли мы какими-либо сведениями. Мы, к сожалению, ничего не знали.

Этот юноша был очень близок и дорог мне. Мы познакомились за два года до начала войны, когда заместитель начальника Генерального штаба комдив И. В. Смородинов приказал мне, офицеру этого штаба, явиться к секретарю Исполкома Коминтерна Дмитрию Захаровичу Мануильскому:

- Поможете ему решить один вопрос, а какой - Мануильский вам объяснит.

С таким напутствием приехал я к Мануильскому, а от него узнал о заветном желании единственного сына Долорес Ибаррури поступить в военное училище. Юноша закончил среднюю школу, хорошо говорил по-русски. Мать одобряла решение сына. Но какое училище для него выбрать? И как это оформить? Я понял, чего от меня ждут, и в общих чертах обрисовал будущее молодого человека, окончившего военное училище.