Дорога чудес и невзгод - [10]

Макс сглотнул и стал нервно вглядываться в темноту между деревьями. Никто не произносил ни слова. Кроме звуков леса, слышалось только тяжёлое дыхание трёх собак и звук их шагов по лесной дороге.

Пляж был недалеко, но Максу показалось, что до него тысяча миль, и захочешь вернуться – не доберёшься. Они оказались в незнакомом и диком месте, где за каждым деревом могло таиться что-то неизвестное и опасное.

Мысль, что в лесу водятся какие-то чудища, вдруг перестала казаться такой уж нелепой.

Крепыш прочистил горло:

– Не уверен, что я не трушу.

– Это просто звуки, – успокоил его Макс. – Наверное, какие-то лягушки или птицы…

– Да, но птицы улетели, – пробурчал такс.

– Или… или… летучие мыши, или ещё кто-нибудь. Всё будет хорошо. Верно, Гиз?

– Верно! – отозвалась терьерша. – Хм, только, может, нам стоит поспешить. Немного.

Снова тишина. Трое приятелей торопливо семенили по заросшей травой дорожке. Макс пристально смотрел вперёд, отказываясь поворачивать голову, чтобы не заметить чего-нибудь среди деревьев и не испугаться.

Первой «что-нибудь» заметила Гизмо.

– Гляньте-ка – что там такое? – попросила она.

– Что? – не понял Крепыш и проследил за взглядом йоркширки. Такс тявкнул от страха, проскользнул между передними лапами Макса и спрятался под его животом.

– Крепыш, что случилось? – спросил лабрадор.

Такс, весь дрожа, пытался что-то ответить, но не мог выдавить из себя ни звука. Тогда Гизмо указала мордочкой в сторону деревьев на другой стороне дороги.

Там в лесном сумраке мерцали два янтарных круга. Они то загорались, то гасли и напоминали моргающие глаза какого-то ужасного зверя.

– Вот они, эти твари! – испуганно прошептал Крепыш. – Сейчас они нас сожрут!

Макс замер, не в силах оторвать взгляд от двух мигающих кругов. Инстинкт подсказывал ему: «Беги!» – а разум повелевал стоять спокойно, чтобы не привлекать внимания неизвестных созданий.

Трое приятелей прижались друг к другу и во все глаза глядели на янтарные круги. Макс ожидал, что вот-вот из-за деревьев появится какая-то страшная зверюга и земля задрожит под её тяжёлыми лапами. Он готовился увидеть покрытое стальными пластинками тело размером с автобус и пасть, полную острых-преострых зубов.

Однако глаза оставались на месте и мигали в одном и том же ритме.

«Погодите-ка, – подумал Макс. – Щенки вроде говорили, что у чудовищ глаза чёрные как ночь?»

И моргание какое-то уж слишком равномерное, механическое – звери так не моргают.

Макс протяжно выдохнул и усмехнулся.

– Чего смеёшься, верзила? – тревожно прошептал Крепыш. – Мы вот-вот станем обедом для монстра!

– На самом деле это смешно, – сказал Макс и осторожно перешагнул через Крепыша. – Все эти страшные истории заставили нас испугаться пустяка.

Макс направился через дорогу прямо к мигающим огням. Подойдя к ним поближе, пёс снова засмеялся, на этот раз громче.

Мерцающие круги оказались вовсе не глазами какого-то ужасного создания. Это были два пластиковых жёлто-оранжевых маячка с косыми крестами посредине. Они стояли на небольшом барьерчике, раскрашенном оранжевыми и белыми полосками, хотя краска выцвела и местами облезла.

А на дереве позади барьерчика был нарисован краской из баллончика неоновый оранжевый круг, перечёркнутый чёрным.

Это были не просто какие-то маячки. Это были те самые знаки, которые оставляла за собой вожак стаи Мадам Кюри. Значит, они втроём на верном пути!

Макс обернулся к приятелям.

– Эй, тут ничего опасного! – крикнул он. – Вообще-то, мы давно это ищем!

Тявкнув от облегчения, Крепыш вразвалочку побрёл вслед за Максом; Гизмо не отставала.

– Это точно они! – радостно воскликнул Макс.

– Видишь? – обратилась к Крепышу Гизмо. – Совсем нечего бояться.

– На этот раз нечего, – проворчал такс, – но однажды моя склонность быть чрезвычайно осторожным убережёт нас от съедения.

Гизмо со смехом лизнула его бок.

Крепыш обнюхал барьерчик и вытаращил глаза.

– Эй, ты ведь знаешь, что это означает, да? Единственный человек, которого видели здесь пляжные животные, это леди в шляпе, а значит она и наша леди-учёная – это одна и та же женщина!

– Ой! – воскликнула Гизмо. – Ура! А раз она уехала отсюда всего пару недель назад, то мы сможем её догнать.

– Гертруда, свинья из лаборатории, была права, – кивнул Макс. – Хозяйка Мадам старается устроить так, чтобы вирус «Праксис», который носят в себе животные, не навредил людям. Я в этом уверен.

Пёс обнюхал раскрашенный деревянный барьерчик, мигающие маячки и дерево за ними. Запах старушки был слабый, давнишний, полусмытый временем, ветрами и дождём. Но этого хватило, чтобы Макс узнал особый человеческий мускус, смешанный с запахом духов из фиалки и чем-то резким, антисептическим.

Пёс глубоко заглатывал исчезающий аромат, позволяя ему завихряться в ноздрях и проникать прямо в мозг. Старушка, может быть, и сменила лабораторный халат на яркую рубашку в цветочек и широкополую соломенную шляпу, но он узнает её по запаху.

Оранжевые маячки, которые Макс искал с тех пор, как покинул речной пароход, наконец найдены, и пёс был счастлив. Лес больше не казался ему тёмным и зловещим.

Хотя задерживаться на этой поросшей травой дороге больше необходимого он не собирался.