Донос - [13]

Шрифт
Интервал

– Разъясни, все же, Егор Мироныч, что ж мы, не русские что ли?

– Мы, Казаки, славянского племени. Русские, это ж они потом стали русскими, когда в государства, княжества разные объединились. А давно когда-то все ведь славянские племена жили порознь. И назывались те племена по-разному. Вот и наше племя казачье самостоятельным было. Да, вошли мы с веками в Русь Великую, но как мы были племя Казаков, так и сохранились. Сохранились, пройдя по жизни своей через века многие…

А вот расскажу-ка я вам байку одну, слышал ее давно когда-то, когда на Тереке служил, от стариков тамошних. Сидели мы как-то на привале у костра, ну и шутки ради давай тамошних казаков дразнить – а что мы, мол, славяне, родственники вам, терским, аль не родственники, вы мол, терские, хазарам ведь родственники, а мы, мол, россейские, чистые славяне. Ну, шум, гвалт поднялся, а тут встревает в наш спор старый Казак, терской, по обличью, правда, к нам больше подходит.

– Все мы, – говорит, – Казаки, одного племени. А произошли мы от смешения древних Аланов с Амазонками, прибывшими в древние времена в края наши.

– Что еще за аланы с амазонками, кто такие, что за «ересь» несешь ты, старик? – закричали казаки у костра, было.

– Ересь не ересь, а вот вы послушайте. Выслушайте! А уж верить не верить, это уж вы как-нибудь сами решайте.

И поведал нам старый казак такую историю.

«Давно когда-то, века за два или даже за три до пришествия Христа на землю нашу, жило в Приазовье, по берегам быстрой Кубани древнее племя могучих, воинственных Аланов. И в племени том были одни мужики, не было женщин вовсе. Соберутся молодые аланцы, нападут на соседнее племя, украдут девчат тамошних несколько, те и народят им одних мальчиков. А если девочки родятся, то аланцы их вместе с матерями возвращали в те же соседние племена, откуда и выкрадывали их. Так одни парни и объединялись племенем, и жило то племя разбоем да набегами на ближних и дальних соседей, а сами и не производили ничего, жили в шалашах на своем Стане. Рыбу, правда, ловили, коней разводили, да торговали ими, но сеять ничего не сеяли, хозяйством не жили.

А однажды к берегу моря, в северный лиман Азова, приплыли большие корабли и высадилось на берег какое-то новое племя, с конями, хозяйством, большими шатрами, быстро расселилось на пустынном берегу, освоилось, отгородилось. А корабли, привезшие их, ушли куда-то в море обратно.

В первые времена племя жило охотой и рыбной ловлей, но постепенно, освоившись с местностью, стало нападать на соседей и забирать, что им надо было. Воины племени были вооружены короткими, на греческий манер, мечами, небольшими, но тугими луками, так что их стрелы летели почти на сто шагов.

Вот так напали эти новые воины и на соседних аланцев, да и побили их! Забрали коней, какую ни на есть утварь, рыбу, заготовленную аланами для себя и ускакали восвояси. Когда же аланы сняли доспехи с убитого воина, которого не сумели напавшие забрать с собой, раздели его, аж растерялись от неожиданности. Воином была женщина!

Аланы решили наведаться к новым соседям, может, и подружиться захотели, а что, у них мужики, а там женщины, объединиться бы! Но женский воинский отряд опять побил аланцев и отогнал их. Шло время, женщинам тоже надо рожать, жизнь продолжать надо! Вот они и напали опять на аланов, снова побили их, но пленных не умертвили, а забрали с собой.

И стали держать их у себя, как бы в плену, в рабстве, но использовали для своего размножения.

Так аланы узнали об Амазонках. Если женщины рожали мальчиков, они их топили в море, как топим мы лишних котят. А девочек растили, воспитывали воинами, тем и сохраняли племя амазонское.

Со временем пленных аланов становилось все больше и вот уже некоторые женщины не захотели делить понравившихся им мужиков с другими девами!

Родились первые семьи.

Через какое-то время семей становилось все больше, семьи эти надо стало как-то кормить, девы – то беременные, то с дитем малым – не могли уже пропитаться добычей, не могли уже воевать и разбойничать, все эти заботы постепенно легли на мужиков, и мужик все больше стал главенствовать в тех семьях новых. А вскоре и девки-дочери сгодились – детей становилось все больше, за ними нужен был уход, одна мать не справлялась с новыми заботами – девочек перестали воспитывать воинами, все больше приобщали к хозяйству. Да и мальчиков перестали убивать амазонки – мужики в новом племени стали и защитниками, и добытчиками всего съестного, всего необходимого.

Зарождались новый род, новые семьи, новое племя.

То племя, сказал нам старик, и назвалось Казаками. По-тюркски – это как бы значит – «удальцы, лёгкие на подъём». Потому и Казаки.

Так это славное прозвище и закрепилось за новым племенем. Пережило годы, столетия и даже тысячелетия, дожило до нас, до наших нонешних племён! До нас с вами».

Вот так старый терской казак представил нам наше казачье происхождение и разрешил спор наш у костра! Шутливо тот спор вроде начался, а вишь какой серьёзностью обернулся!

«А с пришествием Христа, – продолжал докладывать нам старый казак, – святой апостол Павел, ученик и соратник Иисуса, путешествуя по Северному Черноморью, натолкнулся на хорошо развитое, оседлое и богатое племя Казаков и окрестил его. Так, уже в первом веке Христовом, казаки приняли его веру, веру христианскую. И крепки в той вере христианской до сих пор».


Еще от автора Юрий Александрович Запевалов
Уральские россыпи

Горный инженер. Более сорока лет добывал золото, платину, алмазы в экстремальных условиях Крайнего Севера и Урала. Прошел производственный путь от рабочего до директора Алмазодобывающего Горно-обогатительного Комбината.К своему 75-летию написал и издал книгу о своём поколении, о своих сверстниках, о своих современниках. О том поколении людей, которые в детстве пережили большую войну, в юности – восстановление страны, в зрелом возрасте – её могущество, а в старости – её разрушение. Эта книга не выдумана. В этой книге – Правда!Член Союза писателей России, Лауреат литературной премии им.


Алмазы Якутии

Горный инженер. Более сорока лет добывал золото, платину, алмазы в экстремальных условиях Крайнего Севера и Урала. Прошел производственный путь от рабочего до директора Алмазодобывающего Горно-обогатительного Комбината.К своему 75-летию написал и издал книгу о своём поколении, о своих сверстниках, о своих современниках. О том поколении людей, которые в детстве пережили большую войну, в юности – восстановление страны, в зрелом возрасте – её могущество, а в старости – её разрушение. Эта книга не выдумана. В этой книге – Правда!Член Союза писателей России, Лауреат литературной премии им.


Золото севера

Горный инженер. Более сорока лет добывал золото, платину, алмазы в экстремальных условиях Крайнего Севера и Урала. Прошел производственный путь от рабочего до директора Алмазодобывающего Горно-обогатительного Комбината.К своему 75-летию написал и издал книгу о своём поколении, о своих сверстниках, о своих современниках. О том поколении людей, которые в детстве пережили большую войну, в юности – восстановление страны, в зрелом возрасте – её могущество, а в старости – её разрушение. Эта книга не выдумана. В этой книге – Правда!Член Союза писателей России, Лауреат литературной премии им.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.