Доноры за доллары - [4]

ГЛАВА 2

С тех пор как Наташу не взяли в театральный, каждый день ее жизни в Москве был ступенькой длинной лестницы, которая вела ее по дороге разочарований. Разочарований в людях, в жизни, в себе. С самого начала идея поступать в ГИТИС могла показаться безумной.

И все-таки она поехала. Обняла воющую в голос мамку, села в поезд – и поехала. До той поры она не была дальше районного центра, а потому боялась всего: поездных воров, соседей по купе, носильщиков на вокзале и уж тем более – водителей такси.

После того как она подала документы, ее на время поселили в общежитие, где Наташу очень удивил образ жизни старожилов. Ежедневные праздники, которые заканчивались то мордобоем, то всеобщим сном вповалку, очень быстро стали ей надоедать. К тому же они совершенно не оставляли времени на занятия.

Первые экзамены Наташа сдала вполне сносно, но на мастерстве завалилась. Все было при ней – и внешность девочки-эльфа, и огромные серые глаза, и нежный голосок. И даже определенная талантливость. Только вот ее выговор резал ухо преподавателю по сценической речи.

– Мая дарахая, – сострил он, – вам бы речью сперва заняться!

В общем, провалилась с треском, и даже из общаги ее поперли. Возвращаться домой с позором к маме она, конечно, не захотела. Позвонила и соврала, что ее взяли на подготовительные курсы и она начнет учиться со следующего года. Решила – умру, а своего добьюсь!

Из общежитских друзей у нее остался только один, который с первого же раза был потрясен ее внешностью и стал для нее ангелом-хранителем в этом многооконном аду.

Дима Красников был карамельным красавцем, из тех, что обычно становятся гомиками или альфонсами. Но у этого был «запас прочности»: папаша его, потомственный военный, муштровал сынулю с самого детства, пытаясь вырастить крепкого вояку и безукоризненного мужика. Мужика из Димы в конечном счете не получилось, а получился неплохой актер. Когда Красников-младший заявил отцу, что не собирается в суворовское училище, а совсем наоборот, в театральное, тот только плюнул презрительно и решил сосредоточить свои педагогические усилия на младшеньком, Даниле. Так Дима покинул родной Георгиевск и попал на актерский факультет ГИТИСа.

Там, во время вступительных экзаменов, он встретил этого «чудо-ребенка» и понял, что его миссия на этой земле – не отходить от Наташки ни на шаг. Его пугала ее наивность, которая в Москве – и Дима это прекрасно понимал – может привести если не к гибели, то, по крайней мере, к крупным неприятностям.

Вот он и носился с ней, как с писаной торбой, боясь оставить даже на минуту. А оставлять приходилось: учеба в ГИТИСе и подработка в «Макдоналдсе» не оставляли практически ни одной минуты свободного времени. Дима крутился как белка в колесе, стараясь все успеть и все суметь. Он, как мог, помогал Наташе деньгами: того, что присылали ей родители, едва хватало на оплату жилья.

Дима крутился, а Наташа ждала его, сидя дома целыми днями. На работу ее устроить не удалось – была нужна хоть временная прописка. Выходить на шумные московские улицы одна она боялась, а знакомых у нее по-прежнему не было. От этого вынужденного домоседства и безделья в ее молодую голову лезли иногда самые неприглядные мысли и безумные идеи.

* * *

– Да, господин Сергеенко, я вижу, что ваши претензии небезосновательны.

Я улыбался самой лучезарной улыбкой и старался представить, на сколько частей меня разорвет Штейнберг, если я не угомоню этого вредного старика.

По одну сторону моего стола сидел хмурый Юдин, а по другую – надутый, как сыч, Сергеенко. Мне досталось центральное место, которое называют обычно «между молотом и наковальней». Главное – сохранять спокойствие.

Сохранять спокойствие было нелегко, потому что на меня обрушивался то шквал негодования со стороны уверенного в своей правоте пациента, а с другой – дождь холодных аргументов строптивого подчиненного. На разрешение конфликта мирными методами ушло уже около часа. Я уже понял, что справедливости в этом мире нет, а потому нужно так извернуться, чтобы и клиент был сыт, и работник цел. Изворачиваться придется мне – больше некому.

– Итак, господин Сергеенко, я с вами целиком и полностью согласен, что ваш доктор был не прав. Он проявил непростительную небрежность по отношению к вам. Конечно, ему было бы лучше прислушаться к вашему мнению и быть немного внимательнее. Однако скажите мне, Валентин Иванович, вы случайно диплома врача не имеете?

– Какой еще диплом врача? Я юрист по образованию! – продолжал негодовать Сергеенко.

– Замечательно, юрист. Скажите мне, господин юрист, если бы, например, преступник указывал вам на то, каким образом вам нужно вести следствие или организовывать его защиту, что бы вы ему ответили?

Сергеенко, видимо, сообразил, к чему я веду, и недовольно замолчал. Я из вежливости подождал ответа на свой риторический по сути вопрос и продолжил:

– Именно потому, что из вас двоих диплом врача имеет господин Юдин, я все же склонен думать, что именно ему я и буду больше верить во всем, что касается состояния вашего здоровья. Но вы, как я понял, моего мнения не разделяете – так?