Донольцы. Повесть о первых людях каменного века на Дону - [8]

Используя момент замешательства в звериной стае, охотники рывком преодолели открытый участок местности и вскоре оказались на склоне балки в пределах полета стрелы до хищников.

Нольц приказал нести добычу до опушки леса и лишь там отдыхать и готовить обед. Солнце клонилось к закату, когда племя переселенцев подошло к крайним деревьям. Вождь распорядился остановку на ночлег сделать здесь же, в сухостойной траве. Мрачный лес сам по себе вселял тревогу. Первые деревья снизу доверху густо увиты лианами, чуть дальше, в глубине, виделся непроницаемый мрак. Люди робко остановились, глядели назад. Но там, в голубой дымке, уже темнел горизонт.

Нольцы немедленно приступили к сбору топлива для костра. Сушняк лежал повсюду, бери сколь душе угодно. Этим днем люди впервые могли не беспокоиться о его экономии. На радостях переселенцы разложили костры по кругу, индивидуально для каждой группы, в центре возле огня размещались вождь и его семья. Не считаясь с усталостью, молодежь на радостях удачной охоты устроила пляску. Старшее поколение делилось воспоминаниями о днях далекой юности, радостях жития-бытия. В ночной тишине то возвышались, то затихали отрывистые монотонные звуки песни: «Ояр-ояр-ояр!». А это означало: «Хорошо, хорошо, хорошо!»

Костры согревали и охраняли людей всю ночь. А опасаться было кого. До половины ночи то в одном, то в другом местах непроницаемой лесной чащи мерцали зеленые огоньки звериных глаз. Запах свежего и особенно жареного мяса не мог остаться незамеченным. Хищники, однако, не делали попыток приблизиться к кострам.

Еще с вечера Нольц приказал охранять стоянку группам Селона и Димора в первую очередь со стороны леса. Тем не менее, опасность к племени подкрадывалась, откуда ее не ожидали. Глухое урчание, затем львиный утробный «гых-гых» раздались во второй половине ночи совсем рядом со стоянкой. Повскакивали со своих лежанок и взрослые, и дети, испуганно глядели в темноту, жались к кострам. Ощетинилась стрелами группа Данца. Она оказалась ближе других к зверю. Нольц не разрешил вести стрельбу по хищнику из луков.

— Раненый зверь опаснее здорового, — сказал он. — Применять стрелы станем лишь тогда, когда льва подпускать ближе будет нельзя. Кожа у льва тонкая, с близкого расстояния ее пробить можно.

Громадное тело «царя зверей» с крупной гривой в свете костров едва просматривалось. Но его глаза неизменно мерцали жутким красноватым огнем, наводили ужас на переселенцев.

Ответственные за костер охранники начали энергичнее подбрасывать сушняк в огонь. Более яркое пламя начало высвечивать одну за другой фигуры больших и малых львов. Прайд! А это уже опасно. Перемещаясь туда-сюда, звери мало-помалу приближались. Димор со своими охранниками бросились к кострам, начали выхватывать из огня головни, швырять в сторону опасных пришельцев. Между людьми и хищниками появились сначала небольшие костерки из подножного сухостоя, они быстро набирали силу, а вскоре превратились в огненную полосу. Львиное семейство остановилось, не спуская глаз с теплого, но страшного пламени.

Пылающая граница требовала большого количества топлива. Забегали охранники, охотники, к ним присоединились женщины и дети, не остался сторонним наблюдателем сам вождь. Равнодушно шумел листвой неприветливый лес, а люди, как муравьи в развороченном муравейнике, продолжали свою суетливую работу. Незаметно темное небо начало окрашиваться в серые тона. Ближе других к людям стоял гривастый глава прайды. Он первым развернулся и неспешно пошел прочь от огня. Вслед за ним цепочкой потянулось семейство. Замерли на полушаге вконец измученные нольцы, ложились там, где остановились, не в силах возвратиться к своим кострам. Наблюдать за хищниками осталась лишь группа охраны.

ГЛАВА 3

Занимался новый день. Повеяло прохладой, дальние дали утонули в туманной дымке. Пробуждалась дневная жизнь леса. Не умолкая, запели на разные голоса, засвистели, зачирикали птицы. Со стороны лесостепи не слышалось ни звука. Там, чуть дальше полета стрелы, на бугорке отдыхал прайд, положив головы на спины друг другу. Бодрствовали лишь детеныши. Большие и малые львята играли в догонялки, валили друг друга на землю, затевали потасовки. Взрослые особи не замечали шалостей своих отпрысков даже тогда, когда те запрыгивали на спину или трепали им хвосты. За безобидным поведением хищников напряженно следили переселенцы. Вождь «ломал голову», пытаясь найти выход из опасного положения.

— Рано или поздно львы нападут на нас, — говорил он сыновьям, — копьями и стрелами мы отбиться сумеем, но лишь на время.

— Станем ждать здесь, пока львы не уйдут, — предложил Димор. — Охранять себя огнем мы сможем, сушняку вон сколько валяется вокруг.

— Зачем им уходить? — возразил Данц, — мы их добыча, она рядом.

— Подождать можно было бы, но как сумеем прокормить соплеменников? Еды осталось мало, — заговорил Селон о своем, — хищники не пустят нас назад в степь, а в лесу мы охотиться не умеем. Добыча сама к нам не придет, лев ревел на всю округу. Надобно идти через лес, там живет много разных животных. Не дадут они нам умереть, еда будет.